Page 209 - Возле моря

Ульян опять загрустил.
На речку бы сейчас. Намеревался как раз в это время по-
ловить чавицу. Парочку-то рыбин по пуду выудил бы. Симико
очень обожает чавицу. И хватило бы ей, матери и отцу на пол-
месяца. Сыты были бы. А теперь из тех рябчиков и куропатки,
которые передал ей Тораян, что-нибудь помаленьку готовит,
растягивает. Эх, весна. Весною настроение как бы легче, лучше,
да в брюхе голоднее – ничего ещё не растёт, кроме черемши. Но
ведь надо знать, где она. И за черемшой Симико не пойдёт, осо-
бенно после того, как узнала про медведя.
Старые уже у Симико родители, часто болеют. Поперво-
началу нет-нет да и думалось ему, Ульяну, что дочь свою отдали
за него лишь потому, что может он принести в дом какую-то еду.
Но Симико-то любит его – он чувствует. И он её любит. Но те-
перь старик, наверное, досадует: не только дочь, но как бы и зя-
тя-калеку не пришлось кормить. А что он, старик, может? За то,
что на промысле по ночам сторожит да время от времени колет
дрова для топки котлов, в которых варят нисин – сельдь, он по-
лучает мало, на покупку риса для семьи не хватает.
Печальные мысли всё плотнее нагоняли на Ульяна уныние,
а за стенами дома слепяще светило солнце.
И как-то неожиданно у окна появилась Отохимэ. Сверкали
открытые улыбкой её изумительной белизны зубы.
– Урьяно, вы кто?
– Как кто? Русский.
– Это я вижу, – смешинки мигнули в глазах Отохимэ. –
Остались после войны?
– Нет, – сказал, внутренне насторожившись: «Не отец ли
велел прознать про меня?» – Я уж говорил Танаке-сан: с севера
пришёл. Там родители мои. Не знаю, живы ли?
– Давно оттуда?
– Ну, японское войско ещё оставалось. А я с одним купцом
познакомился. Курата. Может, слышали?
– Я никого здесь не знаю.
«Понятно. Тоже скучно», – решил Ульян и продолжил:
– Курата искал охотников. Вот меня к нему и подвели. Я

207