Page 326 - Возле моря

про запас.
И больше не пошёл – пожадничаешь, а тут тебя и узрят.
Занялся уженьем рыбы из-подо льда – тоже пропитание.
После на своих лошадях доставлял хозяину рыбного завода
выпиленные из припая льдины – тому захотелось заложить ими
весь овраг за цехом. И Ульян не только их, но ещё успел и опилок
навозить и засыпать ледник; хозяин заплатил нежадно.
В это время Ульяна заняли мысли о том, что позднего ре-
бёнка труднее будет вырастить и выучить, поставить на ноги,
поскольку и он, Ульян, и Симико неотвратимо стареют, да и
всякие невзгоды могут случиться, надо, обязательно надо от-
кладывать деньги в кубышку; чем больше, тем спокойней станет
за огольца.
Нынешней весною Танака появился рано, невесёлый и
молчаливый. Тихо посидели в верхней комнате – немного вы-
пили, немножко покушали, и хозяин впервые ничего не расска-
зывал о Рюити. Прощаясь на крыльце, поёжился от сочившейся
из леса вечерней сырости и вздохнул:
– Жизнь человеческая что свеча на ветру.
После, когда на всех промыслах сараи были завалены
сельдью, Танака снова пригласил к себе Ульяна.
Сидели во дворе за столиком в томительной духоте тёплого
вечера. Ульян спросил:
– А что Рюити не видно?
– Они не приедут. Отохимэ ухаживает за матерью, – про-
говорил Танака. – Она очень мало тут жила, короткими наездами.
Удушье мучило. Там легче ей было. Но теперь не знаю, Урьяно.
Не знаю, увижу ли жену?
Летом у Ульяна родился сын. Назвал он его Степаном,
сказав Симико, что дочерям дали японские имена, а у сына пусть
будет русское. Однако имя мальчонки вскоре превратилось как
бы тоже в японское – Стёпо. Так кликали его и сёстры, и мать, и
их знакомые. Но Ульян, подходя к нему, пальцем легонько ще-
котал крохотный животик и говорил:
— Давай, Степан, расти.
И смотрел на него в раздумье: эх, малец ты мой, что ж тебя

324