Page 522 - Возле моря

Рюити приподнял над столом стакан; из налитого отпил
глоток, поставил, проговорив:
– Мама почти то же сказала. А сперва, когда я узнал, что ты
мой отец – не поверил и, прости, плохо о тебе думал. И с мамой...
Как только она терпела моё недоброе отношение? Умнел я му-
чительно и не скоро понял, что любовь – это самая большая сила
на земле. Есть люди, которые осуждают любовь, высмеивают и
даже запрещают и разрушают. Но по какому праву? Это же не их
любовь. Имейте свою, и ею распоряжайтесь.
В руке Ульяна Сысоевича затухла папироса, а он сидел не
шевелясь, слушал сына. И представилось ему: Рюити говорит до
того верно, до того разумно, что сам Ульян никогда не смог бы
такого сказать, а быть может, в своей жизни и не осознавал этого.
Рюити из внутреннего кармана пиджака вытащил корич-
неватый блокнот.
– У тебя, отец, два внука, – произнёс он и подал Ульяну
Сысоевичу фотокарточку. – Младший на тебя похож. Смотри.
– Как это? – изумился старик, и у него повлажнели глаза;
протерев их рукавом рубахи, отвёл фотокарточку в сторону,
держа за уголок – так обычно делают дальнозоркие. На ней были
изображены Отохимэ, Рюити, его жена, симпатичная полноватая
японка, и два мальчишки; младшему, наверное, лет восемь, он,
правда, похож на русского, даже кожей светлее.
– Как зовут?
– Мори. Представляешь, жена родила и испугалась: почему
такой? Ну тогда я и поверил, что ты мой отец. И сказал ей: в
русского деда.
– Как ему среди ребят? Обижают?
– Всё в порядке. А женщины считают Мори красавцем.
– Отдай мне карточку.
Рюити не ожидал такой просьбы – фото ему и дорого, и
нужно. Несколько лет помогало жить и надеяться на возвраще-
ние домой; он затих в растерянности.
– Отдай, – повторил Ульян Сысоевич. – Ты приедешь к
семье и матери. А у меня хоть это... – и он прислонил к стене
фотокарточку, не спуская с неё глаз; теперь он смотрел на Ото-

520