Page 96 - Земли родной многоголосье

Хоккайдо, белые шхуны. «О-у-э!» – разнесся тревожный
клич ниспы. Бородатые воины, хватая луки и копья, бе-
жали к берегу. И вот щетинистые, похожие на сороконо-
жек, лодки длинным косяком вышли на свежую зыбь. На
носу первой лодки стоял Насендус. Его большие глаза
пылали, прямой крупный нос жадно втягивал воздух,
губы вздрагивали. Он жаждал боя. Белые шхуны...
Я остановился – мне показалось слишком длинным
начало легенды. Толя молчал, растерянно смотрел на
меня. Я сказал:
– Давай сразу: Насендус захватил в плен японку. Она
была дочерью японского полководца. Звали ее Ханако,
по-русски – цветок. А потом что-нибудь про магнолию...
Говори ты. Насендус сделал Ханако своей первой же-
ной. Она тосковала на чужбине...
– Ладно, – согласился Толя, – только помогайте... Ха-
нако стала жить в самой хорошей землянке, – начал он
неуверенно, настраиваясь на мой лад. – Самые дорогие
шкуры были на ее постели. Из самого дорогого меха
сшили ей одежду. Воду для японки брали из самого хо-
лодного родника, пищу готовили из живой рыбы... У
входа в землянку, с восточной стороны, где всегда стояли
инау богине солнца, хозяину моря и знатному предку –
такие обвешанные стружками священные столбы, – по-
явилось еще инау – хозяйке дома. Белый заструганный
столб языками стружек должен был говорить с камуем,
беречь Ханако от болезней, передавать все ее желания
в небеса... Но это инау не спасло японку от тоски, она
хотела вернуться домой. Ей было холодно, страшно
на айнской земле. Каждый день она ходила на сопку,
чтобы посмотреть синие вулканы Ессо. Она плакала,

94