Page 101 - Земли родной многоголосье

Ответа долго не было. И когда наконец я раскрыл То-
лино письмо, оно начиналось словами: «Извините, по-
жалуйста, уважаемый...» Дальше шло вот что:
«Сразу вам скажу: я бросил писать стихи. И никогда не
буду. Я хорошо подумал. Вы огорчитесь, вам очень хоте-
лось сделать меня поэтом. Писатели любят выращивать.
Но я знаю, что не вырасту. У меня не хватает уверенно-
сти, во мне сидит мужичья душа, она стесняется пера и
бумаги, ей подай настоящее, крепкое дело. Правду го-
ворит мать: «Толя, тебе надо получить специальность,
стать на ноги». Она не хочет видеть мои руки белыми,
белые руки очень «ненадежная специальность».
Я понимаю мать. Ей все кажется, что я не совсем на-
стоящий. Значит, надо мне крепче других стать на ноги,
быть лучше других. А знаете, и во мне что-то такое
иногда копошится: я должен им доказать... Кому? Глу-
пости, правда. Это, наверное, маленькая болезнь. Но в
общем-то не в этом дело.
Я решил «стать на ноги». Вот уже два месяца плаваю
на нашем катере-«жуке» учеником моториста, выполняю
команды дяди Ивана и даже бегаю для него за водкой.
Это ничего. Он хороший человек, но старый и с пере-
житками. Дядя Иван, наверное, не скоро выпустит меня
из своей «школы». Ему нравится жизнь с помощником.
Мы таскаем на «жуке» плашкоуты с рыбой, грузовые
баржи. Уходим из поселка на несколько дней, ночуем в чу-
жих причалах, знакомимся с катеристами, ходим в кино.
Раз попали в такую штормягу, что стекла в рубке повыби-
вало. Страшно было. И я почему-то вспомнил тот тихий
день, когда мы сидели под магнолией. Мотор раскалился,
ревел, когда оголялся винт, душно пахло горячим маслом.
Матерился дядя Иван. А я о магнолии... Потом стыдно

99