Page 6 - Страдания юного Вертера

5

ные и злые озорники, которые для вида снисходят до бедного люда, чтобы только сильнее
чваниться перед ним.
Я отлично знаю, что мы неравны и не можем быть равными; однако я утверждаю, что
тот, кто считает нужным сторониться так называемой черни из страха уронить свое досто-
инство, заслуживает не меньшей хулы, чем трус, который прячется от врага, боясь потер-
петь поражение.
Недавно пришел я к источнику и увидел, как молоденькая служанка поставила полный
кувшин на нижнюю ступеньку, а сама оглядывалась, не идет ли какая-нибудь подружка,
чтобы помочь ей поднять кувшин на голову. Я спустился вниз и посмотрел на нее.
– Помочь вам, девушка? – спросил я.
Она вся так и зарделась.
– Что вы, сударь! – возразила она.
– Не церемоньтесь!
Она поправила кружок на голове, и я помог ей. Она поблагодарила и пошла вверх по
лестнице.

17 мая

Я завел немало знакомств, но общества по себе еще не нашел. Сам не понимаю, что во
мне привлекательного для людей: очень многим я нравлюсь, многим становлюсь дорог, и
мне бывает жалко, когда наши пути расходятся. Если ты спросишь, каковы здесь люди, мне
придется ответить: «Как везде!» Удел рода человеческого повсюду один! В большинстве
своем люди трудятся по целым дням, лишь бы прожить, а если остается у них немножко
свободы, они до того пугаются ее, что ищут, каким бы способом от нее избавиться. Вот оно
назначение человека!
Однако народ здесь очень славный: мне крайне полезно забыться иногда, вместе с дру-
гими насладиться радостями, отпущенными людям, просто и чистосердечно пошутить за
обильно уставленным столом, кстати устроить катанье, танцы и тому подобное; только не
надо при этом вспоминать, что во мне таятся другие, без пользы отмирающие, силы, кото-
рые я принужден тщательно скрывать. Увы, как больно сжимается от этого сердце! Но что
поделаешь! Быть непонятым – наша доля.
Ах, почему не стало подруги моей юности! Почему мне было суждено узнать ее! Я мог
бы сказать: «Глупец! Ты стремишься к тому, чего не сыщешь на земле!» Но ведь у меня бы-
ла же она, ведь чувствовал я, какое у нее сердце, какая большая душа; с ней я и сам казался
себе больше, чем был, потому что был всем тем, чем мог быть. Боже правый! Все силы моей
души были в действии, и перед ней, перед моей подругой, полностью раскрывал я чудесную
способность своего сердца приобщаться природе. Наши встречи порождали непрерывный
обмен тончайшими ощущениями, острейшими мыслями, да такими, что любые их оттенки,
любые шутки носили печать гениальности. А теперь! Увы, она была старше меня годами и
раньше сошла в могилу. Никогда мне не забыть ее, не забыть ее светлого ума и ангельского
всепрощения!
На днях я встретился с некиим Ф., общительным молодым человеком удивительно
приятной наружности. Он только что вышел из университета, и хоть не считает себя мудре-
цом, однако думает, что знает больше других. Правда, по всему видно, что учился он при-
лежно: так или иначе, образование у него порядочное. Прослышав, что я много рисую и
владею греческим языком (два необычных явления в здешних местах), он поспешил мне от-
рекомендоваться и щегольнул множеством познаний от Баттэ до Вуда, от Пиля до Винкель-
мана и уверил меня, что прочел из Зульцеровой «Теории» всю первую часть до конца и что у
него есть рукопись Гайне об изучении античности. Я все это принял на веру.
Познакомился я еще с одним превосходным, простым и сердечным человеком, княже-
ским амтманом. Говорят, душа радуется, когда видишь его вместе с детьми, а у него их де-
вять; особенно превозносят его старшую дочь. Он пригласил меня, и я вскорости побываю у
него. Живет он на расстоянии полутора часов отсюда в княжеском охотничьем доме, куда
получил разрешение переселиться после смерти жены, потому что ему слишком тяжело бы-
ло оставаться в: городе на казенной квартире.