Page 7 - Страдания юного Вертера

6

Кроме того, мне повстречалось несколько оригинальничающих глупцов, в которых все
невыносимо, а несносней всего их дружеские излияния.
Прощай! Письмо тебе понравится своим чисто повествовательным характером.

22 мая

Многим уже казалось, что человеческая жизнь – только сон, меня тоже не покидает это
чувство. Я теряю дар речи, Вильгельм, когда наблюдаю, какими тесными пределами огр а-
ничены творческие и познавательные силы человека, когда вижу, что всякая деятельность
сводится к удовлетворению потребностей, в свою очередь имеющих только одну цель –
продлить наше жалкое существование, а успокоенность в иных научных вопросах – всего
лишь бессильное смирение фантазеров, которые расписывают стены своей темницы яркими
фигурами и привлекательными видами. Я ухожу в себя и открываю целый мир! Но тоже
скорее в предчувствиях и смутных вожделениях, чем в живых, полнокровных образах. И все
тогда мутится перед моим взором, и я живу, точно во сне улыбаясь миру.
Все ученейшие школьные и домашние учителя согласны в том, что дети не знают, по-
чему они хотят чего-нибудь; но что взрослые не лучше детей ощупью бродят по земле и то-
же не знают, откуда пришли и куда идут, точно так же не видят в своих поступках опреде-
ленной цели, и что ими так же управляют при помощи печенья, пирожного и розог, – с этим
никто не хочет согласиться, а по моему разумению, это вполне очевидно.
Спешу признаться тебе, помня твои взгляды, что почитаю счастливцами тех, кто живет
не задумываясь, подобно детям, нянчится со своей куклой, одевает и раздевает ее и умильно
ходит вокруг шкафа, куда мама заперла пирожное, а когда доберется до сладенького, то
уплетает его за обе щеки и кричит: «Еще!» Счастливые создания! Хорошо живется и тем,
кто дает пышные названия своим ничтожным занятиям и даже своим страстишкам и пр е-
подносит их роду человеческому как грандиозные подвиги во имя его пользы и процвет а-
ния.
Благо тому, кто может быть таким! Но если кто в смирении своем понимает, какая
всему этому цена, кто видит, как прилежно всякий благополучный мещанин подстригает
свой садик под рай и как терпеливо даже несчастливец, сгибаясь под бременем, плетется
своим путем и все одинаково жаждут хоть на минуту дольше видеть свет нашего солнца, –
кто все это понимает, тот молчит и строит свой мир в самом себе и счастлив уже тем, что он
человек. И еще тем, что, при всей своей беспомощности, в душе он хранит сладостное чув-
ство свободы и сознание, что может вырваться из этой темницы, когда пожелает.

26 мая

Ты издавна знаешь мою привычку приживаться где-нибудь, находить себе приют в
укромном уголке и располагаться там, довольствуясь малым. Я и здесь облюбовал себе та-
кое местечко.
1
Приблизительно в часе пути от города находится деревушка, называемая Вальхейм .
Она очень живописно раскинулась по склону холма, и когда идешь к деревне поверху, п е-
шеходной тропой, перед глазами открывается вид на всю долину. Старуха, хозяйка харчев-
ни, услужливая и расторопная, несмотря на годы, подает вино, пиво, кофе; а что приятнее
всего – две липы своими раскидистыми ветвями целиком укрывают небольшую церковную
площадь, окруженную со всех сторон крестьянскими домишками, овинами и дворами. Уют-
нее, укромнее я редко встречал местечко: мне выносят столик и стул из харчевни, и я поси-
живаю там, попиваю кофе и читаю Гомера.
Первый раз, когда я в ясный полдень случайно очутился под липами, площадь была
совсем пустынна. Все работали в поле, только мальчуган лет четырех сидел на земле и обе-
ими ручонками прижимал к груди другого, полугодовалого ребенка, сидевшего у него на

1
Пусть читатель не трудится отыскивать названные здесь места; нам пришлось изменить стоявшие в ор иги-
нале подлинные названия. (Прим. автора.)