Page 9 - Страдания юного Вертера

8

перебивается со дня на день, смотрит, как падают листья, и видит в этом только одно – что
скоро наступит зима.
С того дня я стал часто бывать в деревушке. Дети совсем ко мне привыкли; когда я
пью кофе, им достается сахар, за ужином я уделяю им хлеба с маслом и простокваши. В вос-
кресенье они обязательно получают по крейцеру, а если меня нет после обедни, хозяйке
харчевни раз навсегда приказано давать им монетки. Дети доверчиво рассказывают мне вся-
кую всячину. Особенно же забавляет меня в них игра страстей, простодушное упорство ж е-
ланий, когда к ним присоединяются другие деревенские ребятишки. Немало труда стоило
мне убедить их мать, что они не беспокоят меня.

30 мая

Все, что я недавно говорил о живописи, можно, без сомнения, отнести и к поэзии; тут
важно познать совершенное и найти в себе смелость выразить его словами – этим немногим
сказано многое. Сегодня я наблюдал сцену, которую надо просто описать, чтобы получилась
чудеснейшая в мире идиллия.
Ах, при чем тут поэзия, сцена, идиллия? Неужели нельзя без ярлыков приобщаться к
явлениям природы?
Если ты после такого предисловия ждешь чего-то возвышенного, изысканного, то
опять жестоко обманешься; такое сильное впечатление произвел на меня всего лишь кр е-
стьянский парень. Я, как всегда, буду плохо рассказывать, а ты, как всегда, найдешь, что я
увлекаюсь. Родина этих чудес – снова Вальхейм, все тот же Вальхейм.
Целое общество собралось пить кофе под липами. Мне оно было не по душе, и я, вы-
ставив благовидный предлог, устранился от него. Крестьянский парень вышел из ближнего
дома и стал починять тот самый плуг, который я срисовал на днях. Юноша понравился мне с
виду, и я заговорил с ним, расспросил об его жизни; вскоре мы познакомились и, как всегда
выходит у меня с такого рода людьми, даже подружились. Он рассказал мне, что служит в
работниках у одной вдовы и она очень хорошо с ним обращается. Он так много говорил о
ней и до того ее расхваливал, что я сразу понял – он предан ей телом и душой. По его сло-
вам, она женщина уже немолодая, первый муж дурно обращался с ней, и она не хочет боль-
ше выходить замуж; из рассказа его совершенно ясно было, что краше ее, милее для него
нет никого на свете, что он только и мечтает стать ее избранником и заставить ее позабыть
провинности первого мужа, но мне пришлось бы повторить все слово в слово, чтобы дать
тебе представление о чистоте чувства, о любви и преданности этого человека. Мало того,
мне нужен был бы дар величайшего поэта, чтобы охватить и выразительность его жестов, и
звучность голоса, и затаенный огонь во взорах. Нет, никакими словами не описать той
нежности, которой дышало все его существо: что бы я ни сказал, все выйдет грубо и
нескладно. Особенно умилила меня в нем боязнь, что я неверно истолкую их отношения и
усомнюсь в ее благонравии. Только в тайниках своей души могу я вновь прочувствовать,
как трогательно он говорил о ее осанке, о ее теле, лишенном юной прелести, но властно вле-
кущем и пленительном для него. В жизни своей не видел я, да и не воображал себе неот-
ступного желания, пламенного страстного влечения в такой нетронутой чистоте.
Не сердись, если я признаюсь тебе, что воспоминание о такой искренности и непо-
средственности чувств потрясает меня до глубины души и образ этой верной и нежной лю б-
ви повсюду преследует меня и сам я словно воспламенен ею, томлюсь и горю.
Постараюсь поскорей увидеть эту женщину, впрочем, если подумать, пожалуй, лучше
воздержаться от этого. Лучше видеть ее глазами влюбленного; быть может, собственным
моим глазам она предстанет совсем иной, чем рисуется мне сейчас, а зачем портить пр е-
красное видение?

16 июня

Почему я не пишу тебе, спрашиваешь ты, а еще слывешь ученым. Мог бы сам дога-
даться, что я вполне здоров и даже… словом, я свел знакомство, которое живо затронуло
мое сердце… Боюсь сказать, но, кажется, я…