Page 11 - Страдания юного Вертера

10

стойным быть вам родней?» – «Ну, у нас родство обширное, – возразила она с игривой
улыбкой, – неужели же вы окажетесь хуже других?» На ходу она поручила сестренке Софи,
девочке – лет одиннадцати, хорошо надзирать за детьми и поклониться папе, когда он вер-
нется домой с прогулки верхом. Малышам она наказала слушать сестрицу Софи, все равно
как ее самое, что почти все они твердо обещали. Только одна белокурая вострушка лет ше-
сти возразила: «Нет, это не все равно, Лотхен, тебя мы любим больше!»
Двое старших мальчиков взобрались на козлы, и по моей просьбе она разрешила им
прокатиться до леса после того, как они пообещали крепко держаться и не ссориться между
собой.
Не успели мы рассесться, не успели дамы поздороваться, оценить новые наряды, а
главное, шляпки друг друга и разобрать по косточкам всех приглашенных, как Лотта велела
кучеру остановиться и заставила братьев слезть с козел, причем оба они пожелали на про-
щание поцеловать ей руку, что старший проделал со всей нежностью пятнадцатилетнего
юноши, а младший – с большой живостью и горячностью. Она еще раз передала привет ма-
лышам, и мы поехали дальше.
Кузина спросила, прочла ли Лотта книгу, которую она на днях послала ей. «Нет! – от-
вечала Лотта. – Она мне не понравилась, возьмите ее назад. И прежняя была не лучше».
2
Спросив, что это за книги, я поразился ее ответу . Во всех ее суждениях чувствовалась са-
мобытность, и с каждым словом мне открывалось все новое очарование в ее лице, оно ста-
новилось все одухотвореннее и все более прояснялось, потому что она видела, как хорошо я
понимаю ее.
«Когда я была помоложе, мне больше всего нравились романы, – говорила она. – Од-
ному богу известно, как приятно бывало мне усесться в воскресенье в уголок и всем сердцем
переживать радости и невзгоды какой-нибудь мисс Дженни. Не буду отрицать, и сейчас еще
такого рода чтение не утратило для меня привлекательности. Я редко могу взяться за книгу,
а потому она должна быть мне особенно по вкусу. И мне милее всего тот писатель, у кото-
рого я нахожу мой мир, у кого в книге происходит то же, что и вокруг меня, и чей рассказ
занимает и трогает меня, как моя собственная домашняя жизнь. Пусть это далеко не райская
жизнь, но в ней для меня источник несказанных радостей».
Я постарался скрыть волнение, вызванное этими словами. Правда, надолго моего бла-
горазумия не хватило: когда Лотта мимоходом обронила меткие замечания о «Векфилдском
3
священнике»…о… . Я не выдержал и высказал ей все, что думал, и лишь после того, как
Лотта вовлекла в разговор наших спутниц, заметил, что те все время сидели с отсутствую-
щим видом. Кузина не раз посматривала на меня, насмешливо наморщив носик, но мне это
было безразлично.
Речь шла о любви к танцам. «Пусть эта страсть порочна, – сказала Лотта, – сознаюсь
вам, что ставлю танцы выше всего. Стоит мне, когда я чем-нибудь озабочена, побренчать на
моем расстроенном фортепьяно контрданс, и все мигом проходит».
Как любовался я во время разговора ее черными глазами! Как тянулся душой к выра-
зительным губам, к свежим, цветущим щекам, как, проникаясь смыслом ее речей, я порою
не слышал самих слов, – все это ты, зная меня, легко себе представишь. Короче говоря, ко-
гда мы подъехали к бальному павильону, я вышел из кареты точно во сне и так замечтался,
убаюканный вечерним сумраком, что не слышал музыки, гремевшей нам навстречу сверху,
из освещенной залы.
Кавалеры кузины и Лотты – Одран и некий N. N., – разве упомнишь все имена, –
встретили нас у кареты и подхватили своих дам, я тоже повел свою наверх.
Мы переплетались в менуэтах, я приглашал одну даму за другой, и, как назло, самые
несносные все медлили поблагодарить и отпустить меня. Лотта и ее кавалер начали танц е-

2
Мы вынуждены опустить это место в письме, чтобы не давать повода к дальнейшей обиде, хотя, в сущно-
сти, какого писателя может тронуть суждение первой встречной девушки и несложившегося молодого челове-
ка? (Прим. автора.)

3 Здесь также пропущены имена некоторых отечественных писателей. Тот, кого Лотта похвалила, нес омнен-
но, угадает это чутьем, прочитав настоящее место в книге, а другим нет нужды знать об этом. (Прим. автора.)