Page 119 - Анна Каренина

этот день ему нужно было передать жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на
расход деньги.
С обычною властью над своими мыслями, обдумав все это о жене, он не позволил
своим мыслям распространяться далее о том, что касалось ее.
Утро это было очень занято у Алексея Александровича. Накануне графиня Лидия
Ивановна прислала ему брошюру бывшего в Петербурге знаменитого путешественника в
Китае с письмом, прося его принять самого путешественника, человека, по разным
соображениям, весьма интересного и нужного. Алексей Александрович не успел прочесть
брошюру вечером и дочитал ее утром. Потом явились просители, начались доклады, приемы,
назначения, удаления, распределения наград, пенсий, жалованья, переписки – то будничное
дело, как называл его Алексей Александрович, отнимавшее так много времени. Потом было
личное дело, посещение доктора и управляющего делами. Управляющий делами не занял
много времени. Он только передал нужные для Алексея Александровича деньги и дал
краткий отчет о состоянии дел, которые были не совсем хороши, так как случилось, что
нынешний год вследствие частых выездов было прожито больше, и был дефицит. Но доктор,
знаменитый петербургский доктор, находившийся в приятельских отношениях к Алексею
Александровичу, занял много времени. Алексей Александрович и не ждал его нынче и был
удивлен его приездом и еще более тем, что доктор очень внимательно расспросил Алексея
Александровича про его состояние, прослушал его грудь, постукал и пощупал печень.
Алексей Александрович не знал, что его друг Лидия Ивановна, заметив, что здоровье
Алексея Александровича нынешний год нехорошо, просила доктора приехать и посмотреть
больного. «Сделайте это для меня», – сказала ему графиня Лидия Ивановна.
– Я сделаю это для России, графиня, – отвечал доктор.
– Бесценный человек! – сказала графиня Лидия Ивановна.
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень
значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал
как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и,
главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же
невозможно, как не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче неприятное
сознание того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
Выходя от Алексея Александровича, доктор столкнулся на крыльце с хорошо
знакомым ему Слюдиным, правителем дел Алексея Александровича. Они были товарищами
по университету и, хотя редко встречались, уважали друг друга и были хорошие приятели, и
оттого никому, как Слюдину, доктор не высказал бы своего откровенного мнения о больном.
– Как я рад, что вы у него были, – сказал Слюдин. – Он нехорош, и мне кажется… Ну
что?
– А вот что, – сказал доктор, махая через голову Слюдина своему кучеру, чтоб он
подавал. – Вот что, – сказал доктор, взяв в свои белые руки палец лайковой перчатки и
натянув его. – Не натягивайте струны и попробуйте перервать – очень трудно; но натяните
до последней возможности и наляжьте тяжестью пальца на натянутую струну – она лопнет.
А он по своей усидчивости, добросовестности к работе, – он натянут до последней степени; а
давление постороннее есть, и тяжелое, – заключил доктор, значительно подняв брови. –
Будете на скачках? – прибавил он, спускаясь к поданной карете. – Да, да, разумеется, берет
много времени, – отвечал доктор что-то такое на сказанное Слюдиным и нерасслышанное
им.
Вслед за доктором, отнявшим так много времени, явился знаменитый путешественник,
и Алексей Александрович, пользуясь только что прочитанной брошюрой и своим прежним
знанием этого предмета, поразил путешественника глубиною своего знания предмета и
широтою просвещенного взгляда.
Вместе с путешественником было доложено о приезде губернского предводителя,
явившегося в Петербург и с которым нужно было переговорить. После его отъезда нужно
было докончить занятия будничные с правителем дел и еще надо было съездить по