Page 17 - Анна Каренина
P. 17

Левин в оправдание стал рассказывать, что делалось на собраниях в его уезде.
                     – Вот это всегда так! – перебил его Сергей Иванович. – Мы, русские, всегда так. Может
               быть, это и хорошая наша черта – способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем,
               мы утешаемся иронией, которая у нас всегда готова на языке. Я скажу тебе только, что дай
               эти  же  права,  как  наши  земские  учреждения,  другому  европейскому  народу,  –  немцы  и
               англичане выработали бы из них свободу, а мы вот только смеемся.
                     – Но что же делать? – виновато сказал Левин. – Это был мой последний опыт. И я от
               всей души пытался. Не могу. Неспособен.
                     – Не неспособен, – сказал Сергей Иванович, – ты не так смотришь на дело.
                     – Может быть, – уныло отвечал Левин…
                     – А ты знаешь, брат Николай опять тут…
                     Брат Николай был родной и старший брат Константина Левина и одноутробный брат
               Сергея  Ивановича,  погибший  человек,  промотавший  бо'льшую  долю  своего  состояния,
               вращавшийся в самом странном и дурном обществе и поссорившийся с братьями.
                     – Что ты говоришь? – с ужасом вскрикнул Левин.
                     – Почем ты знаешь?
                     – Прокофий видел его на улице.
                     – Здесь, в Москве? Где он? Ты знаешь? – Левин встал со стула, как бы собираясь тотчас
               же идти.
                     – Я  жалею,  что  сказал  тебе  это,  –  сказал  Сергей  Иваныч,  покачивая  головой  на
               волнение  меньшого  брата.  –  Я  посылал  узнать,  где  он  живет,  и  послал  ему  вексель  его
               Трубину, по которому я заплатил. Вот что он мне ответил.
                     И Сергей Иванович подал брату записку из-под пресс-папье.
                     Левин прочел написанное странным, родным ему почерком: «Прошу покорно оставить
               меня в покое. Это одно, чего я требую от своих любезных братцев. Николай Левин».
                     Левин  прочел  это  и,  не  поднимая  головы,  с  запиской  в  руках  стоял  пред  Сергеем
               Ивановичем.
                     В душе его боролись желание забыть теперь о несчастном брате и сознание того, что
               это будет дурно.
                     – Он, очевидно, хочет оскорбить меня, – продолжал Сергей Иванович, – но оскорбить
               меня он не может, и я всей душой желал бы помочь ему, но знаю, что этого нельзя сделать.
                     – Да, да, – повторял Левин. – Я понимаю и ценю твое отношение к нему; но я поеду к
               нему.
                     – Если тебе хочется, съезди, но я не советую, – сказал Сергей Иванович.
                     – То есть в отношении ко мне, я этого не боюсь, он тебя не поссорит со мной; но для
               тебя, я советую тебе лучше не ездить. Помочь нельзя. Впрочем, делай, как хочешь.
                     – Может  быть,  и  нельзя  помочь,  но  я  чувствую,  особенно  в  эту  минуту  –  ну  да  это
               другое – я чувствую, что я не могу быть спокоен.
                     – Ну, этого я не понимаю, – сказал Сергей Иванович. – Одно я понимаю, – прибавил он,
               –  это  урок  смирения.  Я  иначе  и  снисходительнее  стал  смотреть  на  то,  что  называется
               подлостью, после того как брат Николай стал тем, что он есть… Ты знаешь, что он сделал…
                     – Ах, это ужасно, ужасно! – повторял Левин.
                     Получив  от  лакея  Сергея  Ивановича  адрес  брата,  Левин  тотчас  же  собрался  ехать  к
               нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы
               иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он приехал в Москву.
               От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где
               ему сказали, что он может застать Кити.

                                                              IX

                     В  четыре  часа,  чувствуя  свое  бьющееся  сердце,  Левин  слез  с  извозчика  у
               Зоологического сада и пошел дорожкой к горам и катку, наверное зная, что найдет ее там,
   12   13   14   15   16   17   18   19   20   21   22