Page 228 - Анна Каренина

перегнувшись к сестре.
– Да, удивительно, прелесть! – сказала Долли, взглядывая на Туровцына,
чувствовавшего, что говорили о нем, и кротко улыбаясь ему. Левин еще раз взглянул на
Туровцына и удивился, как он прежде не понимал всей прелести этого человека.
– Виноват, виноват, и никогда не буду больше дурно думать о людях! весело сказал он,
искренно высказывая то, что он теперь чувствовал.

XII

В затеянном разговоре о правах женщин были щекотливые при дамах вопросы о
неравенстве прав в браке. Песцов во время обеда несколько раз налетал на эти вопросы, но
Сергей Иванович и Степан Аркадьич осторожно отклоняли его.
Когда же встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не следуя за ними, обратился к
Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства.
Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том, что неверность жены и неверность
мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
Степан Аркадьич поспешно подошел к Алексею Александровичу, предлагая ему
курить.
– Нет, я не курю, – спокойно отвечал Алексей Александрович и, как бы умышленно
желая показать, что он не боится этого разговора, обратился с холодною улыбкой к Песцову.
– Я полагаю, что основания такого взгляда лежат в самой сущности вещей, – сказал он
и хотел пройти в гостиную; но тут вдруг неожиданно заговорил Туровцын, обращаясь к
Алексею Александровичу.
– А вы изволили слышать о Прячникове? – сказал Туровцын, оживленный выпитым
шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его молчание.
– Вася Прячников, – сказал он с своею доброю улыбкой влажных и румяных губ,
обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, – мне нынче
рассказывали, он дрался на дуэли в Твери с Квытским и убил его.
Как всегда кажется, что зашибаешь, как нарочно, именно больное место, так и теперь
Степан Аркадьич чувствовал, что на беду нынче каждую минуту разговор нападал на
больное место Алексея Александровича. Он хотел опять отвести зятя, но сам Алексей
Александрович с любопытством спросил:
– За что дрался Прячников?
– За жену. Молодцом поступил! Вызвал и убил!
– А! – равнодушно сказал Алексей Александрович и, подняв брови, прошел в
гостиную.
– Как я рада, что вы пришли, – сказала ему Долли с испуганною улыбкой, встречая его
в проходной гостиной, – мне нужно поговорить с вами. Сядемте здесь.
Алексей Александрович с тем же выражением равнодушия, которое придавали ему
приподнятые брови, сел подле Дарьи Александровны и притворно улыбнулся.
– Тем более, – сказал он, – что я и хотел просить вашего извинения и тотчас
откланяться. Мне завтра надо ехать.
Дарья Александровна была твердо уверена в невинности Анны и чувствовала, что она
бледнеет и губы ее дрожат от гнева на этого холодного, бесчувственного человека, так
покойно намеревающегося погубить ее невинного друга.
– Алексей Александрович, – сказала она, с отчаянною решительностью глядя ему в
глаза. – Я спрашивала у вас про Анну, вы мне не ответили. Что она?
– Она, кажется, здорова, Дарья Александровна, – не глядя на нее, отвечал Алексей
Александрович.
– Алексей Александрович, простите меня, я не имею права… но я, как сестру, люблю и
уважаю Анну; я прошу, умоляю вас сказать мне, что такое между вами? в чем вы обвиняете
ее?