Page 300 - Анна Каренина

– То есть не здесь, во дворце, а в Петербурге. Я вчера встретил их, с Алексеем
Вронским, bras dessus, bras dessous, на Морской.
– C'est un homme qui n'a pas… – начал было камергер, но остановился, давая дорогу и
кланяясь проходившей особе царской фамилии.
Так не переставая говорили об Алексее Александровиче, осуждая его и смеясь над ним,
между тем как он, заступив дорогу пойманному им члену Государственного совета и ни на
минуту не прекращая своего изложения, чтобы не упустить его, по пунктам излагал ему
финансовый проект.
Почти в одно и то же время, как жена ушла от Алексея Александровича, с ним
случилось и самое горькое для служащего человека событие – прекращение восходящего
служебного движения. Прекращение это совершилось, и все ясно видели это, но сам Алексей
Александрович не сознавал еще того, что карьера его кончена. Столкновение ли со
Стремовым, несчастье ли с женой, или просто то, что Алексей Александрович дошел до
предела, который ему был предназначен, но для всех в нынешнем году стало очевидно, что
служебное поприще его кончено. Он еще занимал важное место, он был членом многих
комиссий и комитетов; но он был человеком, который весь вышел и от которого ничего
более не ждут. Что бы он ни говорил, что бы ни предлагал, его слушали так, как будто то,
что он предлагает, давно уже известно и есть то самое, что не нужно.
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от
прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде видел теперь
недостатки и ошибки в деятельности других и считал своим долгом указывать на средства к
исправлению их. Вскоре после своей разлуки с женой он начал писать свою первую записку
о новом суде из бесчисленного ряда никому не нужных записок по всем отраслям
управления, которые было суждено написать ему.
Алексей Александрович не только не замечал своего безнадежного положения в
служебном мире и не только не огорчался им, но больше чем когда-нибудь был доволен
своею деятельностью.
«Женатый заботится о мирском, как угодить жене, неженатый заботится о господнем,
как угодить господу», – говорит апостол Павел, и Алексей Александрович, во всех делах
руководившийся теперь писанием, часто вспоминал этот текст. Ему казалось, что с тех пор,
как он остался без жены, он этими самыми проектами более служил господу, чем прежде.
Очевидное нетерпение члена Совета, желавшего уйти от него, не смущало Алексея
Александровича; он перестал излагать, только когда член, воспользовавшись проходом лица
царской фамилии, ускользнул от него.
Оставшись один, Алексей Александрович опустил голову, собирая мысли, потом
рассеянно оглянулся и пошел к двери, у которой надеялся встретить графиню Лидию
Ивановну.
«И как они все сильны и здоровы физически, – подумал Алексей Александрович, глядя
на могучего с расчесанными душистыми бакенбардами камергера и на красную шею
затянутого в мундире князя, мимо которых ему надо было пройти. – Справедливо сказано,
что все в мире есть зло», – подумал он, косясь еще раз на икры камергера.
Неторопливо передвигая ногами, Алексей Александрович с обычным видом усталости
и достоинства поклонился этим господам, говорившим о нем, и, глядя в дверь, отыскивал
глазами графиню Лидию Ивановну.
– А! Алексей Александрович! – сказал старичок, злобно блестя глазами, в то время как
Каренин поравнялся с ним и холодным жестом склонил голову. – Я вас еще не поздравил, –
сказал он, указывая на его новополученную ленту.
– Благодарю вас, – отвечал Алексей Александрович. – Какой нынче прекрасный день, –
прибавил он, по своей привычке особенно налегая на слове «прекрасный».
Что они смеялись над ним, он знал это, но он и не ждал от них ничего, кроме
враждебности; он уже привык к этому.
Увидав воздымающиеся из корсета желтые плечи графини Лидии Ивановны,