Page 69 - Анна Каренина

I

В конце зимы в доме Щербацких происходил консилиум, долженствовавший решить, в
каком положении находится здоровье Кити и что нужно предпринять для восстановления ее
ослабевающих сил. Она была больна, и с приближением весны здоровье ее становилось
хуже. Домашний доктор давал ей рыбий жир, потом железо, потом лапис, но так как ни то,
ни другое, ни третье не помогало и так как он советовал от весны уехать за границу, то
приглашен был знаменитый доктор. Знаменитый доктор, не старый еще, весьма красивый
мужчина, потребовал осмотра больной. Он с особенным удовольствием, казалось, настаивал
на том, что девичья стыдливость есть только остаток варварства и что нет ничего
естественнее, как то, чтоб еще не старый мужчина ощупывал молодую обнаженную
девушку. Он находил это естественным, потому что делал это каждый день и при этом
ничего не чувствовал и не думал, как ему казалось, дурного, и поэтому стыдливость в
девушке он считал не только остатком варварства, но и оскорблением себе.
Надо было покориться, так как, несмотря на то, что все доктора учились в одной школе,
по одним и тем же книгам, знали одну науку, и несмотря на то, что некоторые говорили, что
этот знаменитый доктор был дурной доктор, в доме княгини и в ее кругу было признано
почему-то, что этот знаменитый доктор один знает что-то особенное и один может спасти
Кити. После внимательного осмотра и постукиванья растерянной и ошеломленной от стыда
больной знаменитый доктор, старательно вымыв свои руки, стоял в гостиной и говорил с
князем Князь хмурился, покашливая, слушая доктора. Он, как поживший, не глупый и не
больной человек, не верил в медицину и в душе злился на всю эту комедию, тем более что
едва ли не он один вполне понимал причину болезни Кити. «То-то пустобрех», – думал он,
применяя в мыслях это название из охотничьего словаря к знаменитому доктору и слушая
его болтовню о признаках болезни дочери. Доктор между тем с трудом удерживал
выражение презрения к этому старому баричу и с трудом спускался до низменности его
понимания. Он понимал, что с стариком говорить нечего и что глава в этом доме – мать.
Пред нею-то он намеревался рассыпать свой бисер. В это время княгиня вошла в гостиную с
домашним доктором. Князь отошел, стараясь не дать заметить, как ему смешна была вся эта
комедия. Княгиня была растеряна и не знала, что делать. Она чувствовал себя виноватою
пред Кити.
– Ну, доктор, решайте нашу судьбу, – сказала княгиня. – Говорите мне всь. – «Есть ли
надежда?» – хотела она сказать, но губы ее задрожали, и она не могла выговорить этот
вопрос. – Ну что, доктор?…
– Сейчас, княгиня, переговорю с коллегой и тогда буду иметь честь доложить вам свое
мнение.
– Так нам вас оставить?
– Как вам будет угодно.
Княгиня, вздохнув, вышла.
Когда доктора остались одни, домашний врач робко стал излагать свое мнение,
состоящее в том, что есть начало туберкулезного процесса, но… и т.д. Знаменитый доктор
слушал его и в середине его речи посмотрел на свои крупные золотые часы.
– Так, – сказал он. – Но…
Домашний врач замолк почтительно на середине речи – Определить, как вы знаете,
начало туберкулезного процесса мы не можем; до появления каверн нет ничего
определенного. Но подозревать мы можем. И указание есть: дурное питание, нервное
возбуждение и прочее. Вопрос стоит так: при подозрении туберкулезного процесса что
нужно сделать, чтобы поддержать питание?
– Но, ведь вы знаете, тут всегда скрываются нравственные, духовные причины, – с
тонкою улыбкой позволил себе вставить домашний доктор.
– Да, это само собой разумеется, – отвечал знаменитый доктор, опять взглянув на часы.