Page 77 - Анна Каренина

жена, моя жена, честная женщина, подвергается преследованиям, грубостям и дерзостям
каких-нибудь мальчишек, мерз…» А вы понимаете, мальчишка этот тут, и мне надо
примирять их. Опять я пускаю в ход дипломацию, и опять, как только надо заключить все
дело, мой титулярный советник горячится, краснеет, колбасики поднимаются, и опять я
разливаюсь в дипломатических тонкостях.
– Ах, это надо рассказать вам! – смеясь, обратилась Бетси к входившей в ее ложу даме.
– Он так насмешил меня.
– Ну, bonne chance, – прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный от держания
веера, и движением плеч опуская поднявшийся лиф платья, с тем чтобы, как следует, быть
вполне голою, когда выйдет вперед, к рампе, на свет газа и на все глаза.
Вронский поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было видеть
полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с
тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже
третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно
поступивший, славный малый, отличный товарищ, молодой князь Кедров. А главное, тут
были замешаны интересы полка.
Оба были в эскадроне Вронского. К полковому командиру приезжал чиновник,
титулярный советник Венден, с жалобой на его офицеров, которые оскорбили его жену.
Молодая жена его, как рассказывал Венден, – он был женат полгода, – была в церкви с
матушкой и, вдруг почувствовав нездоровье, происходящее от известного положения, не
могла больше стоять и поехала домой на первом попавшемся ей лихаче-извозчике. Тут за
ней погнались офицеры, она испугалась и, еще более разболевшись, взбежала по лестнице
домой. Сам Венден, вернувшись из присутствия, услыхал звонок и какие-то голоса, вышел и,
увидав пьяных офицеров с письмом, вытолкал их. Он просил строгого наказания.
– Нет, как хотите, – сказал полковой командир Вронскому, пригласив его к себе, –
Петрицкий становится невозможным. Не проходит недели без истории. Этот чиновник не
оставит дела, он пойдет дальше.
Вронский видел всю неблаговидность этого дела и что тут дуэли быть не может, что
надо все сделать, чтобы смягчить этого титулярного советника и замять дело. Полковой
командир призвал Вронского именно потому, что знал его за благородного и умного
человека и, главное, за человека, дорожащего честью полка. Они потолковали и решили, что
надо ехать Петрицкому и Кедрову с Вронским к этому титулярному советнику извиняться.
Полковой командир и Вронский оба понимали, что имя Вронского и флигель-адъютантский
вензель должны много содействовать смягчению титулярного советника. И действительно,
эти два средства оказались отчасти действительны; но результат примирения остался
сомнительным, как и рассказывал Вронский.
Приехав во Французский театр, Вронский удалился с полковым командиром в фойе и
рассказал ему свой успех или неуспех. Обдумав все, полковой командир решил оставить
дело без последствий, но потом ради удовольствия стал расспрашивать Вронского о
подробностях его свиданья и долго не мог удержаться от смеха, слушая рассказ Вронского о
том, как затихавший титулярный советник вдруг опять разгорался, вспоминая подробности
дела, и как Вронский, лавируя при последнем полуслове примирения, ретировался, толкая
вперед себя Петрицкого.
– Скверная история, но уморительная. Не может же Кедров драться с этим господином!
Так ужасно горячился? – смеясь, переспросил он. – А какова нынче Клер? Чудо! – сказал он
про новую французскую актрису. – Сколько ни смотри, каждый день новая… Только одни
французы могут это…

VI

Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что
успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее,