Page 76 - Анна Каренина

– Надо, чтобы вы мне это рассказали, – сказала она, вставая. – Приходите в тот антракт.
– Нельзя; я еду во Французский театр.
– От Нильсон? – с ужасом спросила Бетси, которая ни за что бы не распознала Нильсон
от всякой хористки.
– Что ж делать? Мне там свиданье, все по этому делу моего миротворства.
– Блаженны миротворцы, они спасутся, – сказала Бетси, вспоминая что-то подобное,
слышанное ею от кого-то. – Ну, так садитесь, расскажите, что такое?
И она опять села.

V

– Это немножко нескромно, но так мило, что ужасно хочется рассказать, – сказал
Вронский, глядя на нее смеющимися глазами. – Я не буду называть фамилий, – Но я буду
угадывать, тем лучше.
– Слушайте же: едут два веселые молодые человека…
– Разумеется, офицеры вашего полка?
– Я не говорю офицеры, просто два позавтракавшие молодые человека…
– Переводите: выпившие.
– Может быть. Едут на обед к товарищу, в самом веселом расположении духа. И видят,
хорошенькая женщина обгоняет их на извозчике, оглядывается и, им по крайней мере
кажется, кивает им и смеется. Они, разумеется, за ней. Скачут во весь дух. К удивлению их,
красавица останавливается у подъезда того самого дома, куда они едут. Красавица взбегает
на верхний этаж. Они видят только румяные губки из-под короткого вуаля и прекрасные
маленькие ножки.
– Вы с таким чувством это рассказываете, что мне кажется, вы сами один из этих двух.
– А сейчас вы мне что говорили? Ну, молодые люди входят к товарищу, у него обед
прощальный. Тут, точно, они выпивают, может быть, лишнее, как всегда на прощальных
обедах. И за обедом расспрашивают, кто живет наверху в этом доме. Никто не знает, и
только лакей хозяина на их вопрос: живут ли наверху мамзели, отвечает, что их тут очень
много. После обеда молодые люди отправляются в кабинет к хозяину и пишут письмо к
неизвестной. Записали страстное письмо, признание, и сами несут письмо наверх, чтобы
разъяснить то, что в письме оказалось бы не совсем понятным.
– Зачем вы мне такие гадости рассказываете? Ну?
– Звонят. Выходит девушка, они дают письмо и уверяют девушку, что оба так
влюблены, что сейчас умрут тут у двери. Девушка в недоумении ведет переговоры. Вдруг
является господин с бакенбардами колбасиками, красный, как рак, объявляет, что в доме
никто не живет, кроме его жены, и выгоняет обоих.
– Почему же вы знаете, что у него бакенбарды, как вы говорите, колбасиками?
– А вот слушайте. Нынче я ездил мирить их.
– Ну, и что же?
– Тут-то самое интересное. Оказывается, что это счастливая чета титулярного
советника и титулярной советницы. Титулярный советник подает жалобу, и я делаюсь
примирителем, и каким! Уверяю вас, Талейран ничто в сравнении со мной…
– В чем же трудность?
– Да вот послушайте… Мы извинились как следует: «Мы в отчаянии, мы просим
простить за несчастное недоразумение». Титулярный советник с колбасиками начинает
таять, но желает тоже выразить свои чувства, и как только он начинает выражать их, так
начинает горячиться и говорить грубости, и опять я должен пускать в ход все свои
дипломатические таланты. «Я согласен, что поступок их нехорош, но прошу вас принять во
внимание недоразумение, молодость; потом молодые люди только позавтракали. Вы
понимаете. Они раскаиваются от всей души, просят простить их вину». Титулярный
советник опять смягчается: «Я согласен, граф, и я готов простить, но понимаете, что моя