Page 10 - Идиот

- Так вы еще и родственник? - встрепенулся уже почти совсем испуганный лакей.
- И это почти что нет. Впрочем, если натягивать, конечно, родственники, но до того
отдаленные, что, по-настоящему, и считаться даже нельзя. Я раз обращался к генеральше
из-за границы с письмом, но она мне не ответила. Я все-таки почел нужным завязать
сношения по возвращении. Вам же все это теперь объясняю, чтобы вы не сомневались,
потому вижу, вы все еще беспокоитесь: доложите, что князь Мышкин, и уж в самом докладе
причина моего посещения видна будет. Примут - хорошо, не примут - тоже, может быть,
очень хорошо. Только не могут, кажется, не принять: генеральша уж конечно захочет видеть
старшего и единственного представителя своего рода, а она породу свою очень ценит, как я
об ней в точности слышал.
Казалось бы, разговор князя был самый простой; но чем он был проще, тем и
становился в настоящем случае нелепее, и опытный камердинер не мог не почувствовать
что-то, что совершенно прилично человеку с человеком и совершенно неприлично гостю с
человеком. А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и
камердинеру зашло в голову, что тут два дела: или князь так какой-нибудь потаскун и
непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачек и амбиции не имеет,
потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои дела
говорить, а стало быть, и в том и в другом случае, не пришлось бы за него отвечать?
- А все-таки вам в приемную бы пожаловать, - заметил он по возможности настойчивее.
- Да вот сидел бы там, так вам бы всего и не объяснил, - весело засмеялся князь, - а,
стало быть, вы все еще беспокоились бы, глядя на мой плащ и узелок. А теперь вам, может, и
секретаря ждать нечего, а пойти бы и доложить самим.
- Я посетителя такого как вы без секретаря доложить не могу, а к тому же и сами,
особливо давеча, заказали их не тревожить ни для кого, пока там полковник, а Гаврила
Ардалионыч без доклада идет.
- Чиновник-то?
- Гаврила-то Ардалионыч? Нет. Он в Компании от себя служит. Узелок-то постановьте
хоть вон сюда.
- Я уж об этом думал; если позволите. И знаете, сниму я и плащ?
- Конечно, не в плаще же входить к нему.
Князь встал, поспешно снял с себя плащ и остался в довольно приличном и ловко
сшитом, хотя и поношенном уже пиджаке. По жилету шла стальная цепочка. На цепочке
оказались женевские серебряные часы.
Хотя князь был и дурачек, - лакей уж это решил, - но все-таки генеральскому
камердинеру показалось, наконец, неприличным продолжать долее разговор от себя с
посетителем, несмотря на то, что князь ему почему-то нравился, в своем роде, конечно. Но с
другой точки зрения он возбуждал в нем решительное и грубое негодование.
- А генеральша когда принимает? - спросил князь, усаживаясь опять на прежнее место.
- Это уж не мое дело-с. Принимают розно, судя по лицу. Модистку и в одиннадцать
допустит. Гаврилу Ардалионыча тоже раньше других допускают, даже к раннему завтраку
допускают.
- Здесь у вас в комнатах теплее чем за границей зимой, - заметил князь, - а вот там зато
на улицах теплее нашего, а в домах зимой - так русскому человеку и жить с непривычки
нельзя.
- Не топят?
- Да, да и дома устроены иначе, то-есть печи и окна.
- Гм! А долго вы изволили ездить?
- Да четыре года. Впрочем, я все на одном почти месте сидел, в деревне.
- Отвыкли от нашего-то?
- И это правда. Верите ли, дивлюсь на себя, как говорить по-русски не забыл. Вот с
вами говорю теперь, а сам думаю: "а ведь я хорошо говорю". Я, может, потому так много и
говорю. Право, со вчерашнего дня все говорить по-русски хочется.