Page 8 - Идиот

Здоровье, цвет лица, крепкие, хотя и черные зубы, коренастое, плотное сложение,
озабоченное выражение физиономии по утру на службе, веселое в вечеру за картами или у
его сиятельства, - все способствовало настоящим и грядущим успехам и устилало жизнь его
превосходительства розами.
Генерал обладал цветущим семейством. Правда, тут уже не все были розы, но было за
то и много такого, на чем давно уже начали серьезно и сердечно сосредоточиваться
главнейшие надежды и цели его превосходительства. Да и что, какая цель в жизни важнее и
святее целей родительских? К чему прикрепиться, как не к семейству? Семейство генерала
состояло из супруги и трех взрослых дочерей. Женился генерал еще очень давно, еще будучи
в чине поручика, на девице почти одного с ним возраста, не обладавшей ни красотой, ни
образованием, за которою он взял всего только пятьдесят душ, - правда и послуживших к
основанию его дальнейшей фортуны. Но генерал никогда не роптал впоследствии на свой
ранний брак, никогда не третировал его как увлечение нерассчетливой юности и супругу
свою до того уважал и до того иногда боялся ее, что даже любил. Генеральша была из
княжеского рода Мышкиных, рода хотя и не блестящего, но весьма древнего, и за свое
происхождение весьма уважала себя. Некто из тогдашних влиятельных лиц, один из тех
покровителей, которым покровительство, впрочем, ничего не стоит, согласился
заинтересоваться браком молодой княжны. Он отворил калитку молодому офицеру, и
толкнул его в ход, а тому даже и не толчка, а только разве одного взгляда надо было, - не
пропал бы даром! За немногими исключениями, супруги прожили все время своего долгого
юбилея согласно. Еще в очень молодых летах своих, генеральша умела найти себе, как
урожденная княжна и последняя в роде, а может быть и по личным качествам, некоторых
очень высоких покровительниц. Впоследствии, при богатстве и служебном значении своего
супруга, она начала в этом высшем кругу даже несколько и освоиваться.
В эти последние годы подросли и созрели все три генеральские дочери, Александра,
Аделаида и Аглая. Правда, все три были только Епанчины, но по матери роду княжеского, с
приданым не малым, с родителем, претендующим впоследствии, может быть, и на очень
высокое место и, что тоже довольно важно, - все три были замечательно хороши собой, не
исключая и старшей, Александры, которой уже минуло двадцать пять лет. Средней было
двадцать три года, а младшей, Аглае, только что исполнилось двадцать. Эта младшая была
даже совсем красавица и начинала в свете обращать на себя большое внимание. Но и это
было еще не все: все три отличались образованием, умом и талантами. Известно было, что
они замечательно любили друг друга, и одна другую поддерживали. Упоминалось даже о
каких-то будто бы пожертвованиях двух старших в пользу общего домашнего идола -
младшей. В обществе они не только не любили выставляться, но даже были слишком
скромны. Никто не мог их упрекнуть в высокомерии и заносчивости, а между тем знали, что
они горды и цену себе понимают. Старшая была музыкантша, средняя была замечательный
живописец; но об этом почти никто не знал многие годы, и обнаружилось это только в самое
последнее время, да и то нечаянно. Одним словом, про них говорилось чрезвычайно много
похвального. Но были и недоброжелатели. С ужасом говорилось о том, сколько книг они
прочитали. Замуж они не торопились; известным кругом общества хотя и дорожили, но все
же не очень. Это тем более было замечательно, что все знали направление, характер, цели и
желания их родителя.
Было уже около одиннадцати часов, когда князь позвонил в квартиру генерала. Генерал
жил во втором этаже и занимал помещение по возможности скромное, хотя и
пропорциональное своему значению. Князю отворил ливрейный слуга, и ему долго нужно
было объясняться с этим человеком, с самого начала посмотревшим на него и на его узелок
подозрительно. Наконец, на неоднократное и точное заявление, что он действительно князь
Мышкин, и что ему непременно надо видеть генерала по делу необходимому,
недоумевающий человек препроводил его рядом, в маленькую переднюю, перед самою
приемной, у кабинета, и сдал его с рук на руки другому человеку, дежурившему по утрам в
этой передней и докладывавшему генералу о посетителях. Этот другой человек был во