Page 14 - Идиот

- О, у меня время терпит; у меня время совершенно мое (и князь тотчас же поставил
свою мягкую, круглополую шляпу на стол). - Я, признаюсь, так и рассчитывал, что, может
быть, Елизавета Прокофьевна вспомнит, что я ей писал. Давеча ваш слуга, когда я у вас там
дожидался, подозревал, что я на бедность пришел к вам просить; я это заметил, а у вас,
должно быть, на этот счет строгие инструкции; но я, право, не за этим, а, право, для того
только, чтобы с людьми сойтись. Вот только думаю немного, что я вам помешал, и это меня
беспокоит.
- Вот что, князь, - сказал генерал с веселою улыбкой, - если вы в самом деле такой,
каким кажетесь, то с вами, пожалуй, и приятно будет познакомиться; только видите, я
человек занятой, и вот тотчас же опять сяду кой-что просмотреть и подписать, а потом
отправлюсь к его сиятельству, а потом на службу, так и выходит, что я хоть и рад людям…
хорошим, то-есть… но… Впрочем, я так убежден, что вы превосходно воспитаны, что… А
сколько вам лет, князь?
- Двадцать шесть.
- Ух! А я думал гораздо меньше.
- Да, говорят, у меня лицо моложавое. А не мешать вам я научусь и скоро пойму,
потому что сам очень не люблю мешать… И наконец, мне кажется, мы такие розные люди на
вид… по многим обстоятельствам, что, у нас, пожалуй, и не может быть много точек общих,
но, знаете, я в эту последнюю идею сам не верю, потому очень часто только так кажется, что
нет точек общих, а они очень есть… это от лености людской происходит, что люди так
промеж собой на глаз сортируются и ничего не могут найти… А впрочем, я, может быть,
скучно начал? вы, как будто…
- Два слова-с: имеете вы хотя бы некоторое состояние? Или, может быть, какие-нибудь
занятия намерены предпринять? Извините, что я так…
- Помилуйте, я ваш вопрос очень ценю и понимаю. Никакого состояния покамест я не
имею и никаких занятий, тоже покамест, а надо бы-с. А деньги теперь у меня были чужие,
мне дал Шнейдер, мой профессор, у которого я лечился и учился в Швейцарии, на дорогу, и
дал ровно вплоть, так что теперь, например, у меня всего денег несколько копеек осталось.
Дело у меня, правда, есть одно, и я нуждаюсь в совете, но…
- Скажите, чем же вы намереваетесь покамест прожить, и какие были ваши намерения?
- перебил генерал.
- Трудиться как-нибудь хотел.
- О, да вы философ; а впрочем… знаете за собой таланты, способности, хотя бы
некоторые, то-есть, из тех, которые насущный хлеб дают? Извините опять…
- О, не извиняйтесь. Нет-с, я думаю, что не имею ни талантов, ни особых способностей;
даже напротив, потому что я больной человек и правильно не учился. Что же касается до
хлеба, то мне кажется…
Генерал опять перебил и опять стал расспрашивать. Князь снова рассказал все, что
было уже рассказано. Оказалось, что генерал слышал о покойном Павлищеве и даже знавал
лично. Почему Павлищев интересовался его воспитанием, князь и сам не мог объяснить, -
впрочем, просто, может быть, по старой дружбе с покойным отцом его. Остался князь после
родителей еще малым ребенком, всю жизнь проживал и рос по деревням, так как и здоровье
его требовало сельского воздуха. Павлищев доверил его каким-то старым помещицам, своим
родственницам; для него нанималась сначала гувернантка, потом гувернер; он объявил
впрочем, что хотя и все помнит, но мало может удовлетворительно объяснить, потому что во
многом не давал себе отчета. Частые припадки его болезни сделали из него совсем почти
идиота (князь так и сказал: идиота). Он рассказал, наконец, что Павлищев встретился
однажды в Берлине с профессором Шнейдером, швейцарцем, который занимается именно
этими болезнями, имеет заведение в Швейцарии, в кантоне Валлийском, лечит по своей
методе холодною водой, гимнастикой, лечит и от идиотизма, и от сумасшествия, при этом
обучает и берется вообще за духовное развитие; что Павлищев отправил его к нему в
Швейцарию, лет назад около пяти, а сам два года тому назад умер, внезапно, не сделав