Page 152 - Идиот

- Как? В чем убедились?-приступали к нему чуть не с остервенением.
- Да помилуйте, во-первых, я успел сам отлично разглядеть господина Бурдовского, я
ведь вижу сам теперь, каков он… Это человек невинный, но которого все обманывают!
Человек беззащитный… и потому-то я и должен его щадить, а во-вторых, Гаврила
Ардалионович, которому поручено было дело, и от которого я давно не получал известий,
так как был в дороге и три дня потом болен в Петербурге, - вдруг теперь, всего час назад, при
первом нашем свидании, сообщает мне, что намерения Чебарова он все раскусил, имеет
доказательства, и что Чебаров именно то, чем я его предположил. Я ведь знаю же, господа,
что меня многие считают идиотом, и Чебаров, по репутации моей, что я деньги отдаю легко,
думал очень легко меня обмануть, и именно рассчитывая на мои чувства к Павлищеву. Но
главное то, - да дослушайте же, господа, дослушайте! - главное то, что теперь вдруг
оказывается, что господин Бурдовский вовсе и не сын Павлищева! Сейчас Гаврила
Ардалионович сообщил мне это и уверяет, что достал доказательства положительные. Ну,
как вам это покажется, ведь поверить невозможно после всего того, что уже натворили! И
слушайте: положительные доказательства! Я еще не верю, сам не верю, уверяю вас; я еще
сомневаюсь, потому что Гаврила Ардалионович не успел еще сообщить мне всех
подробностей, но что Чебаров каналья, то в этом уже нет теперь никакого сомнения! Он и
несчастного господина Бурдовского, и вас всех, господа, которые благородно пришли
поддержать вашего друга (так как он в поддержке, очевидно, нуждается, ведь я понимаю же
это!), он всех вас надул и всех вас запутал в случай мошеннический, потому что ведь это в
сущности плутовство-мошенничество!
- Как мошенничество!.. Как не "сын Павлищева"?.. Как это можно!.. - раздавались
восклицания. Вся компания Бурдовского была в невыразимом смятении.
- Да разумеется, мошенничество! Ведь если господин Бурдовский окажется теперь не
"сын Павлищева", то ведь в таком случае требование господина Бурдовского выходит прямо
мошенническое (то-есть, разумеется, если б он знал истину!), но ведь в том-то и дело, что его
обманули, потому-то я и настаиваю, чтоб его оправдать; потому-то я и говорю, что он
достоин сожаления, по своей простоте, и не может быть без поддержки; иначе ведь он тоже
выйдет по этому делу мошенником. Да ведь я уже сам убежден, что он ничего не понимает!
Я сам тоже был в таком положении до отќезда в Швейцарию, также лепетал бессвязные
слова, - хочешь выразиться, и не можешь… Я это понимаю; я могу очень сочувствовать,
потому что я сам почти такой же, мне позволительно говорить! И наконец я все-таки, -
несмотря на то, что уже нет теперь "сына Павлищева", и что все это оказывается
мистификацией, я все-таки не изменяю своего решения и готов возвратить десять тысяч, в
память Павлищева. Я ведь хотел же до господина Бурдовского эти десять тысяч на школу
употребить, в память Павлищева, но ведь теперь это все равно будет, что на школу, что г-ну
Бурдовскому, потому что господин Бурдовский, если и не "сын Павлищева", то ведь почти
как "сын Павлищева": потому что ведь его самого так злобно обманули; он сам искренно
считал себя сыном Павлищева! Выслушайте же, господа, Гаврилу Ардалионовича, кончим
это, не сердитесь, не волнуйтесь, садитесь! Гаврила Ардалионович сейчас нам все это
обќяснит, и я, признаюсь, чрезвычайно желаю сам узнать все подробности. Он говорит, что
ездил даже в Псков к вашей матушке, господин Бурдовский, которая вовсе не умирала, как
вас заставили в статье написать… Садитесь, господа, садитесь!
Князь сел и успел опять посадить повскакавшую с мест компанию господина
Бурдовского. В последние десять или двадцать минут он говорил, разгорячившись, громко,
нетерпеливою скороговоркой, увлекшись, стараясь всех переговорить, перекричать, и уж
конечно пришлось ему потом горько раскаяться в иных вырвавшихся у него теперь
словечках и предположениях. Если бы не разгорячили и не вывели его почти из себя, - не
позволил бы он себе так обнаженно и торопливо высказать вслух иные догадки свои и
излишние откровенности. Но только что сел он на место, как одно жгучее раскаяние до боли
пронзило его сердце: Кроме уж того, что он "обидел" Бурдовского, так гласно предположив
и в нем ту же болезнь, от которой сам лечился в Швейцарии, - кроме того, предложение