Page 248 - Идиот

- Боялись? Стало быть, уже имели основания к тому? - прищурился Лебедев.
- О, нет, я так, - осекся князь, - я ужасно глупо сказал, что боялся. Сделайте одолжение,
Лебедев, не передавайте никому…
- Князь, князь! Слова ваши в моем сердце… в глубине моего сердца! Там могила-с!.. -
восторженно проговорил Лебедев, прижимая шляпу к сердцу.
- Хорошо, хорошо… Стало быть, Фердыщенко? То-есть, я хочу сказать, вы
подозреваете Фердыщенка?
- Кого же более? - тихо произнес Лебедев, пристально смотря на князя.
- Ну да, разумеется… кого же более… то-есть, опять-таки, какие же улики?
- Улики есть-с. Во-первых, исчезновение в семь часов или даже в седьмом часу утра.
- Знаю, мне Коля говорил, что он заходил к нему и сказал, что идет доночевывать к…
забыл к кому, к своему приятелю.
- Вилкину-с. Так, стало быть, Николай Ардалионович говорил уже вам?
- Он ничего не говорил о покраже.
- Он и не знает, ибо я пока держу дело в секрете. Итак, идет к Вилкину; казалось бы,
что мудреного, что пьяный человек идет к такому же, как и он сам, пьяному человеку, хотя
бы даже и чем свет, и безо всякого повода-с? Но вот здесь-то и след открывается: уходя, он
оставляет адрес… Теперь следите, князь, вопрос: зачем он оставил адрес? Зачем он заходит
нарочно к Николаю Ардалионовичу, делая крюк-с, и передает ему, что, "иду, дескать,
доночевывать к Вилкину". И кто станет интересоваться тем, что он уходит и даже именно к
Вилкину? К чему возвещать? Нет, тут тонкость-с, воровская тонкость! Это значит: "вот,
дескать, нарочно не утаиваю следов моих, какой же я вор после этого? Разве бы вор
возвестил куда он уходит?" Излишняя заботливость отвести подозрения и, так сказать,
стереть свои следы на песке… Поняли вы меня, многоуважаемый князь?
- Понял, очень хорошо понял, но ведь этого мало?
- Вторая улика-с: след оказывается ложный, а данный адрес неточный. Час спустя,
то-есть в восемь часов, я уже стучался к Вилкину; он тут в Пятой улице-с, и даже знаком-с.
Никакого не оказалось Фердыщенка. Хоть и добился от служанки, совершенно глухой-с, что
назад тому час, действительно, кто-то стучался и даже довольно сильно, так что и
колокольчик сорвал. Но служанка не отворила, не желая будить господина Вилкина, а,
может быть, и сама не желая подняться. Это бывает-с.
- И тут все ваши улики? Этого мало.
- Князь, но кого же подозревать-с, рассудите? - умилительно заключил Лебедев, и
что-то лукавое проглянуло в его усмешке.
- Осмотрели бы вы еще раз комнаты и в ящиках! - озабоченно произнес князь после
некоторой задумчивости.
- Осматривал-с! - еще умилительнее вздохнул Лебедев.
- Гм!.. и зачем, зачем вам было переменять этот сюртук! - воскликнул князь, в досаде
стукнув по столу.
- Вопрос из одной старинной комедии-с. Но, благодушнейший князь! Вы уже слишком
принимаете к сердцу несчастье мое! Я не стою того. То-есть, я один не стою того; но вы
страдаете и за преступника… за ничтожного господина Фердыщенка?
- Ну да, да, вы действительно меня озаботили, - рассеянно и с неудовольствием прервал
его князь. - Итак, что же вы намерены делать… если вы так уверены, что это Фердыщенко?
- Князь, многоуважаемый князь, кто же другой-с? - с возраставшим умилением
извивался Лебедев, - ведь неимение другого на кого помыслить и, так сказать, совершенная
невозможность подозревать кого-либо кроме господина Фердыщенка, ведь это, так сказать,
еще улика против господина Фердыщенка, уже третья улика! Ибо опять-таки кто же другой?
Ведь не господина же Бурдовского мне заподозрить, хе-хе-хе?
- Ну, вот, вздор какой!
- Не генерала же наконец, хе-хе-хе!
- Что за дичь! - почти сердито проговорил князь, нетерпеливо поворачиваясь на месте.