Page 73 - Идиот

Коля вошел первый. Какая-то дама, сильно набеленная и нарумяненная, в туфлях, в
куцавейке и с волосами, заплетенными в косички, лет сорока, выглянула из дверей, и
сюрприз генерала неожиданно лопнул. Только-что дама увидала его, как немедленно
закричала:
- Вот он, низкий и эхидный человек, так и ждало мое сердце!
- Войдемте, это так, - бормотал генерал князю, все еще невинно отсмеиваясь.
Но это не было так. Едва только вошли они чрез темную и низенькую переднюю, в
узенькую залу, обставленную полдюжиной плетеных стульев и двумя ломберными
столиками, как хозяйка немедленно стала продолжать каким-то заученно-плачевным и
обычным голосом:
- И не стыдно, не стыдно тебе, варвар и тиран моего семейства, варвар и изувер!
Ограбил меня всю, соки высосал и тем еще недоволен! Доколе переносить я тебя буду,
бесстыдный и бесчестный ты человек!
- Марфа Борисовна, Марфа Борисовна! Это… князь Мышкин. Генерал Иволгин и князь
Мышкин, - бормотал трепетавший и потерявшийся генерал.
- Верите ли вы, - вдруг обратилась капитанша к князю, - верите ли вы, что этот
бесстыдный человек не пощадил моих сиротских детей! все ограбил, все перетаскал, все
продал и заложил, ничего не оставил. Что я с твоими заемными письмами делать буду,
хитрый и бессовестный ты человек? Отвечай, хитрец, отвечай мне, ненасытное сердце: чем,
чем я накормлю моих сиротских детей? Вот появляется пьяный и на ногах не стоит… Чем
прогневала я господа бога, гнусный и безобразный хитрец, отвечай?
Но генералу было не до того.
- Марфа Борисовна, двадцать пять рублей… все, что могу помощью благороднейшего
друга. Князь! Я жестоко ошибся! Такова… жизнь… А теперь… извините, я слаб, -
продолжал генерал, стоя посреди комнаты и раскланиваясь во все стороны; - я слаб,
извините! Леночка! подушку… милая!
Леночка, восьмилетняя девочка, немедленно сбегала за подушкой и принесла ее на
клеенчатый, жесткий и ободранный диван. Генерал сел на него, с намерением еще много
сказать, но только что дотронулся до дивана, как тотчас же склонился на бок, повернулся к
стене и заснул сном праведника. Марфа Борисовна церемонно и горестно показала князю
стул у ломберного стола, сама села напротив, подперла рукой правую щеку и начала молча
вздыхать, смотря на князя. Трое маленьких детей, две девочки и мальчик, из которых
Леночка была старшая, подошли к столу, все трое положили на стол руки, и все трое тоже
пристально стали рассматривать князя. Из другой комнаты показался Коля.
- Я очень рад, что вас здесь встретил, Коля, - обратился к нему князь, - не можете ли вы
мне помочь? - Мне непременно нужно быть у Настасьи Филипповны. Я просил давеча
Ардалиона Александровича, но он вот заснул. Проводите меня, потому я не знаю ни улиц, ни
дороги. Адрес, впрочем, имею: у Большого Театра, дом Мытовцовой.
- Настасья-то Филипповна? Да она никогда и не живала у Большого Театра, а отец
никогда и не бывал у Настасьи Филипповны, если хотите знать; странно, что вы от него
чего-нибудь ожидали. Она живет близ Владимирской, у Пяти Углов, это гораздо ближе
отсюда. Вам сейчас? Теперь половина десятого. Извольте, я вас доведу.
Князь и Коля тотчас же вышли. Увы! Князю не на что было взять и извозчика, надо
было идти пешком.
- Я было хотел вас познакомить с Ипполитом, - сказал Коля, - он старший сын этой
куцавеешной капитанши и был в другой комнате; нездоров и целый день сегодня лежал. Но
он такой странный; он ужасно обидчивый, и мне показалось, что ему будет вас совестно, так
как вы пришли в такую минуту… Мне все-таки не так совестно, как ему, потому что у меня
отец, а у него мать, тут все-таки разница, потому что мужскому полу в таком случае нет
бесчестия. А впрочем, это, может быть, предрассудок насчет предоминирования в этом
случае полов. Ипполит великолепный малый, но он раб иных предрассудков.
- Вы говорите, у него чахотка?