Page 17 - Казаки

Было уже совсем темно, когда дядя Ерошка и трое казаков с кордона, в бурках и с
ружьями за плечами, пошли вдоль по Тереку на место, назначенное для секрета. Назарка
вовсе не хотел идти, но Лука крикнул на него, и они живо собрались. Пройдя молча
несколько шагов, казаки свернули с канавы и по чуть заметной тропинке в камышах
подошли к Тереку. У берега лежало толстое черное бревно, выкинутое водой, и камыш
вокруг бревна был свежо примят.
— Здесь что ль сидеть ? — сказал Назарка.
— А то чего ж! — сказал Лукашка, — садись здесь, а я живо приду, только дяде укажу.
— Самое тут хорошее место: нас не видать, а нам видно, — сказал Ергушов, — тут и
сидеть; самое первое место.
Назарка с Ергушовым, разостлав бурки, расположились за бревном, а Лукашка пошел
дальше с дядей Ерошкой.
— Вот тут недалече, дядя, — сказал Лукашка, неслышно ступая вперед старика, — я
укажу, где прошли. Я, брат, один знаю.
— Укажь; ты молодец, Урван, — так же шепотом отвечал старик.
Пройдя несколько шагов, Лукашка остановился, нагнулся над лужицей и свистнул.
— Вот где пить прошли, видишь, что ль? — чуть слышно сказал он, указывая на
свежий след.
— Спаси тебя Христос, — отвечал старик, — карга за канавой, в котлубани 14
будет, — прибавил он. — Я посижу, а ты ступай.
Лукашка вскинул выше бурку и один пошел назад по берегу, быстро поглядывая то
налево — на стену камышей, то на Терек, бурливший подле под берегом. «Ведь тоже
караулит или ползет где-нибудь», — подумал он про чеченца. Вдруг сильный шорох и
плесканье в воде заставили его вздрогнуть и схватиться за винтовку. Из-под берега,
отдуваясь, выскочил кабан, и черная фигура, отделившись на мгновенье от глянцевитой
поверхности воды, скрылась в камышах. Лука быстро выхватил ружье, приложился, но не
успел выстрелить: кабан уже скрылся в чаще. Плюнув с досады, он пошел дальше. Подходя к
месту секрета, он снова приостановился и слегка свистнул. Свисток откликнулся, и он
подошел к товарищам.
Назарка, свернувшись, уже спал. Ергушов сидел, поджав под себя ноги, и немного
посторонился, чтобы дать место Лукашке.
— Как сидеть весело, право, место хорошее, — сказал он. — Проводил?
— Указал, — отвечал Лукашка, расстилая бурку. — А сейчас какого здорового кабана у
самой воды стронул. Должно, тот самый! Ты небось слышал, как затрещал?
— Слышал, как затрещал зверь, Я сейчас узнал, что зверь. Так и думаю: Лукашка зверя
спугнул, — сказал Ергушов, завертываясь в бурку. — Я теперь засну, — прибавил он, — ты
разбуди после петухов; потому, порядок надо. Я засну, поспим; а там ты заснешь, я посижу;
так-то.
— Я и спать, спасибо, не хочу, — ответил Лукашка. Ночь была темная, теплая и
безветренная. Только с одной стороны небосклона светились звезды; другая и бульшая часть
неба, от гор, была заволочена одною большою тучей. Черная туча, сливаясь с горами, без
ветра, медленно подвигалась дальше и дальше, резко отделяясь своими изогнутыми краями
от глубокого звездного неба. Только впереди казаку виднелся Терек и даль; сзади и с боков
его окружала стена камышей. Камыши изредка, как будто без причины, начинали колебаться
и шуршать друг о друга. Снизу колеблющиеся махалки казались пушистыми ветвями дерев
на светлом краю неба. У самых ног спереди был берег, под которым бурлил поток. Дальше
глянцевитая движущаяся масса коричневой воды однообразно рябила около отмелей и
берега. Еще дальше и вода, и берег, и туча — все сливалось в непроницаемый мрак. По

14 «Котлубанью» называется яма, иногда просто лужа, в которой мажется кабан, натирая себе «калган»,
толстую хрящеватую шкуру.