Page 30 - Казаки

— До утра. Дай семечек, — прибавил он, протягивая руку.
Марьяна совсем улыбнулась и открыла ворот рубахи.
— Все не бери, — сказала она.
— Право, все о тебе скучился, ей-богу, — сказал сдержанно-спокойным шепотом Лука,
доставая семечки из-за пазухи девки, и, еще ближе пригнувшись к ней, стал шепотом
говорить что-то, смеясь глазами.
— Не приду, сказано, — вдруг громко сказала Марьяна, отклоняясь от него.
— Право… Что я тебе сказать хотел, — прошептал Лукашка, — ей-богу! Приходи,
Машенька.
Марьянка отрицательно покачала головой, но улыбалась.
— Нянюка Марьянка! А нянюка! Мамука ужинать зовет, — прокричал, подбегая и
казачкам, маленький брат Марьяны.
— Сейчас приду, — отвечала девка, — ты иди, батюшка, иди один; сейчас приду.
Лукашка встал и приподнял папаху.
— Видно, и мне домой пойти, дело-то лучше будет, — сказал он, притворяясь
небрежным, но едва сдерживая улыбку, и скрылся за углом дома.
Между тем ночь уже совсем опустилась над станицей. Яркие звезды высыпали на
темном небе. По улицам было темно и пусто. Назарка остался с казачками на завалинке, и
слышался их хохот. А Лукашка, отойдя тихим шагом от девок, как кошка пригнулся и вдруг
неслышно побежал, придерживая мотавшийся кинжал, не домой, а по направлению к дому
хорунжего. Пробежав две улицы и завернув в переулок, он подобрал черкеску и сел наземь в
тени забора. «Ишь, хорунжиха, — думал он про Марьяну, — и не пошутит, черт! Дай срок».
Шаги приближавшейся женщины развлекли его. Он стал прислушиваться и засмеялся
сам с собою. Марьяна, опустив голову, шла скорыми и ровными шагами прямо на него,
постукивая хворостиной по кольям забора. Лукашка приподнялся. Марьяна вздрогнула и
приостановилась.
— Вишь, черт проклятый! Напугал меня. Не пошел же домой, — сказала она и громко
засмеялась.
Лукашка обнял одною рукой девку, а другою взял ее за лицо.
— Что я тебе сказать хотел… ей-богу!.. — Голос его дрожал и прерывался.
— Каки разговоры нашел по ночам, — отвечала Марьяна. — Мамука ждет, а ты к своей
душеньке поди.
И, освободившись от его руки, она отбежала несколько шагов. Дойдя до плетня своего
двора, она остановилась и оборотилась к казаку, который бежал с ней рядом, продолжая
уговаривать ее подождать на часок.
— Ну, что сказать хотел, полуночник? — И она опять засмеялась.
— Ты не смейся надо мной, Марьяна! Ей-богу! Что ж, что у меня душенька есть? А
черт ее возьми. Только слово скажи, уж так любить буду — что хоть, то и сделаю. Вон они!
(И он погремел деньгами в кармане.) Теперь заживем. Люди радуются, а я что? Не вижу от
тебя радости никакой, Марьянушка!
Девка ничего не отвечала, стояла перед ним и быстрыми движениями пальцев на
мелкие куски ломала хворостинку.
Лукашка вдруг стиснул кулаки и зубы.
— Да и что все ждать да ждать! Я ли тебя не люблю, матушка! Что хочешь надо мной
делай, — вдруг сказал он, злобно хмурясь, и схватил ее за обе руки.
Марьяна не изменила спокойного выражения лица и голоса.
— Ты не куражься, Лукашка, а слушай ты мои слова, — отвечала она, не вырывая рук,
но отдаляя от себя казака. — Известно, я девка, а ты меня слушай. Воля не моя, а коли ты
меня любишь, я тебе вот что скажу. Ты руки-то пусти, я сама скажу. Замуж пойду, а
глупости от меня никакой не дождешься, — сказала Марьяна, не отворачивая лица.
— Что замуж пойдешь? Замуж — не наша власть. Ты сама полюби,
Марьянушка, — говорил Лукашка, вдруг из мрачного и рьяного сделавшись опять кротким,