Page 39 - Обыкновенная история

Тот с подобострастием поднес обеими руками открытую табакерку.
– Да испытайте вот их! – сказал начальник, указывая на Адуева.
«Так вот кто будет меня испытывать! – думал Адуев, глядя на желтую фигуру Ивана
Иваныча с обтертыми локтями. – Неужели и этот человек решает государственные
вопросы!»
– Хороша ли у вас рука? – спросил Иван Иваныч.
– Рука?
– Да-с; почерк. Вот потрудитесь переписать эту бумажку.
Александр удивился этому требованию, но исполнил его. Иван Иваныч сморщился,
поглядев на его труд.
– Плохо пишут-с, – сказал он начальнику отделения. Тот поглядел.
– Да, нехорошо: набело не может писать. Ну, пусть пока переписывает отпуски, а там,
как привыкнет немного, займите его исполнением бумаг; может быть, он годится: он учился
в университете.
Вскоре и Адуев стал одною из пружин машины. Он писал, писал, писал без конца и
удивлялся уже, что по утрам можно делать что-нибудь другое; а когда вспоминал о своих
проектах, краска бросалась ему в лицо.
«Дядюшка! – думал он, – в одном уж ты прав, немилосердно прав; неужели и во всем
так? ужели я ошибался и в заветных, вдохновенных думах, и в теплых верованиях в любовь,
в дружбу… и в людей… и в самого себя?.. Что же жизнь?»
Он наклонялся над бумагой и сильнее скрипел пером, а у самого под ресницами
сверкали слезы.
– Тебе решительно улыбается фортуна, – говорил Петр Иваныч племяннику. – Я
сначала целый год без жалованья служил, а ты вдруг поступил на старший оклад; ведь это
семьсот пятьдесят рублей, а с наградой тысяча будет. Прекрасно на первый случай!
Начальник отделения хвалит тебя; только говорит, что ты рассеян: то запятых не поставишь,
то забудешь написать содержание бумаги. Пожалуйста, отвыкни: главное дело – обращай
внимание на то, что у тебя перед глазами, а не заносись вон куда.
Дядя указал рукой кверху. С тех пор он сделался еще ласковее к племяннику.
– Какой прекрасный человек мой столоначальник, дядюшка! – сказал однажды
Александр.
– А ты почем знаешь?
– Мы сблизились с ним. Такая возвышенная душа, такое честное, благородное
направление мыслей! и с помощником также: это, кажется, человек с твердой волей, с
железным характером…
– Уж ты успел сблизиться с ними?
– Да, как же!..
– Не звал ли тебя столоначальник к себе по четвергам?
– Ах, очень: каждый четверг. Он, кажется, чувствует ко мне особенное влеченье…
– А помощник просил денег взаймы?
– Да, дядюшка, безделицу… я ему дал двадцать пять рублей, что со мной было; он
просил еще пятьдесят.
– Уж дал! А! – сказал с досадой дядя, – тут отчасти я виноват, что не предупредил тебя;
да я думал, что ты не до такой степени прост, чтоб через две недели знакомства давать
деньги взаймы. Нечего делать, грех пополам, двенадцать с полтиной считай за мной.
– Как, дядюшка, ведь он отдаст?
– Держи карман! Я его знаю: за ним пропадает моих сто рублей с тех пор, как я там
служил. Он у всех берет. Теперь, если попросит, ты скажи ему, что я прошу его вспомнить
мой должок – отстанет! а к столоначальнику не ходи.
– Отчего же, дядюшка?
– Он картежник. Посадит тебя с двумя такими же молодцами, как сам, а те стакнутся и
оставят тебя без гроша.