Page 83 - Обыкновенная история

Нет! что ни говорите, а для меня больше упоения – любить всеми силами души, хоть и
страдать, нежели быть любимым, не любя или любя как-то вполовину, для забавы, по
отвратительной системе, и играть с женщиной, как с комнатной собачонкой, а потом
оттолкнуть…
Петр Иваныч пожал плечами.
– Ну, так вот и страдай, если тебе сладко, – сказал он. – О, провинция! о, Азия! На
Востоке бы тебе жить: там еще приказывают женщинам, кого любить; а не слушают, так их
топят. Нет, здесь, – продолжал он, как будто сам с собой, – чтоб быть счастливым с
женщиной, то есть не по-твоему, как сумасшедшие, а разумно, – надо много условий… надо
уметь образовать из девушки женщину по обдуманному плану, по методе, если хочешь, чтоб
она поняла и исполнила свое назначение. Надо очертить ее магическим кругом, не очень
тесно, чтоб она не заметила границ и не переступила их, хитро овладеть не только ее сердцем
– это что! это скользкое и непрочное обладание, а умом, волей, подчинить ее вкус и нрав
своему, чтоб она смотрела на вещи через тебя, думала твоим умом…
– То есть сделать ее куклой или безмолвной рабой мужа! – перебил Александр.
– Зачем? Устрой так, чтоб она не изменила ни в чем женского характера и достоинства.
Предоставь ей свободу действий в ее сфере, но пусть за каждым ее движением, вздохом,
поступком наблюдает твой проницательный ум, чтоб каждое мгновенное волнение,
вспышка, зародыш чувства всегда и всюду встречали снаружи равнодушный, но
недремлющий глаз мужа. Учреди постоянный контроль без всякой тирании… да искусно,
незаметно от нее и веди ее желаемым путем… О, нужна мудреная и тяжелая школа, и эта
школа – умный и опытный мужчина – вот в чем штука!
Он значительно кашлянул и залпом выпил стакан.
– Тогда, – продолжал он, – муж может спать покойно, когда жена и не подле него, или
сидеть беззаботно в кабинете, когда она спит…
– А! вот он, знаменитый секрет супружеского счастья! – заметил Александр, – обманом
приковать к себе ум, сердце, волю женщины, – и утешаться, гордиться этим… это счастье! А
как она заметит?
– Зачем гордиться? – примолвил дядя, – это не нужно!
– Смотря по тому, дядюшка, – продолжал Александр, – как вы беззаботно сидите в
кабинете, когда тетушка почивает, я догадываюсь, что этот мужчина…
– Тс! тс!.. молчи, – заговорил дядя, махая рукой, – хорошо, что жена спит, а то… того…
В это время дверь в кабинет начала потихоньку отворяться, но никто не показывался.
– А жена должна, – заговорил женский голос из коридора, – не показывать вида, что
понимает великую школу мужа, и завести маленькую свою, но не болтать о ней за бутылкой
вина…
Оба Адуевы бросились к дверям, но в коридоре раздались быстрые шаги, шорох платья
– и все утихло.
Дядя и племянник посмотрели друг на друга.
– Что, дядюшка? – спросил племянник, помолчав.
– Что! ничего! – сказал Петр Иваныч, нахмурив брови, – не кстати похвастался. Учись,
Александр, а лучше не женись или возьми дуру: тебе не сладить с умной женщиной: мудрена
школа!
Он задумался, потом ударил себя по лбу рукой.
– Как не сообразить, что она знала о твоем позднем приходе? – сказал он с досадой, –
что женщина не уснет, когда через комнату есть секрет между двумя мужчинами, что она
непременно или горничную подошлет, или сама… и не предвидеть! глупо! а все ты да вот
этот проклятый стакан лафиту! разболтался! Такой урок от двадцатилетней женщины…
– Вы боитесь, дядюшка!
– Чего бояться? нисколько! сделал ошибку – не надо терять хладнокровия, надо уметь
выпутаться.
Он опять задумался.