Page 26 - Обломов

недоимки…
— Пропащий, совсем пропащий человек! — говорил Тарантьев.
— Да отчего же пропащий?
— Как же не пропащий?
— Ну, если пропащий, так скажи, что делать?
— А что за это?
— Ведь сказано, будет шампанское: чего же еще тебе?
— Шампанское за отыскание квартиры: ведь я тебя облагодетельствовал, а ты не
чувствуешь этого, споришь еще, ты неблагодарен! Подь-ка сыщи сам квартиру! Да что
квартира? Главное, спокойствие-то какое тебе будет: все равно как у родной сестры. Двое
ребятишек, холостой брат, я всякий день буду заходить…
— Ну хорошо, хорошо, — перебил Обломов, — ты вот теперь скажи, что мне с
старостой делать?
— Нет, прибавь портер к обеду, так скажу.
— Вот теперь портер! Мало тебе…
— Ну, так прощай, — сказал Тарантьев, опять надевая шляпу.
— Ах ты, боже мой! Тут староста пишет, что дохода «тысящи две яко помене», а он
еще портер набавил! Ну хорошо, купи портеру.
— Дай еще денег! — сказал Тарантьев.
— Ведь у тебя останется сдача от красненькой.
— А на извозчика на Выборгскую сторону? — отвечал Тарантьев.
Обломов вынул еще целковый и с досадой сунул ему.
— Староста твой мошенник — вот что я тебе скажу, — начал Тарантьев, пряча
целковый в карман, — а ты веришь ему, разиня рот. Видишь, какую песню поет! Засухи,
неурожай, недоимки да мужики ушли. Врет, все врет! Я слышал, что в наших местах, в
Шумиловой вотчине, прошлогодним урожаем все долги уплатили, а у тебя вдруг засуха да
неурожай. Шумиловское-то в пятидесяти верстах от тебя только: отчего ж там не сожгло
хлеба? Выдумал еще недоимки! А он чего смотрел? Зачем запускал? Откуда это недоимки?
Работы, что ли, или сбыта в нашей стороне нет? Ах он, разбойник! Да я бы его выучил! А
мужики разошлись оттого, что сам же он, чай, содрал с них что-нибудь, да и распустил, а
исправнику и не думал жаловаться.
— Не может быть, — говорил Обломов, — он даже и ответ исправника передает в
письме — так натурально…
— Эх, ты! Не знаешь ничего. Да все мошенники натурально пишут — уж это сидит
честная душа, овца овцой, а напишет ли он натурально? — Никогда. А родственник его,
даром что свинья и бестия, тот напишет. И ты не напишешь натурально! Стало быть,
староста твой уж потому бестия, что ловко и натурально написал. Видишь ведь, как прибрал,
слово к слову: «Водворить на место жительства».
— Что ж делать-то с ним? — спросил Обломов.
— Смени его сейчас же.
— А кого я назначу? Почем я знаю мужиков? Другой, может быть, хуже будет. Я
двенадцать лет не был там.
— Ступай в деревню сам: без этого нельзя, пробудь там лето, а осенью прямо на новую
квартиру и приезжай. Я уж похлопочу тут, чтоб она была готова.
— На новую квартиру, в деревню, самому! Какие ты все отчаянные меры
предлагаешь! — с неудовольствием сказал Обломов. — Нет чтоб избегнуть крайностей и
придержаться средины…
— Ну, брат Илья Ильич, совсем пропадешь ты. Да я бы на твоем месте давным-давно
заложил имение да купил бы другое или дом здесь, на хорошем месте: это стоит твоей
деревни. А там заложил бы и дом да купил бы другой… Дай-ка мне твое имение, так обо мне
услыхали бы в народе-то.
— Перестань хвастаться, а выдумай, как бы и с квартиры не съезжать, и в деревню не