Page 27 - Отцы и дети

Николай Петрович кивнул головой.
– Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, – говорил между тем Базаров, –
подумаешь, сколько иностранных… и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не
нужны.
– Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества,
вне его законов. Помилуйте – логика истории требует…
– Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся.
– Как так?
– Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе
кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!
Павел Петрович взмахнул руками.
– Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русский народ. Я не понимаю, как
можно не признавать принсипов, правил! В силу чего же вы действуете?
– Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаём авторитетов, – вмешался Аркадий.
– Мы действуем в силу того, что мы признаём полезным, – промолвил Базаров. – В
теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем.
– Все?
– Все.
– Как? не только искусство, поэзию… но и… страшно вымолвить…
– Все, – с невыразимым спокойствием повторил Базаров.
Павел Петрович уставился на него. Он этого не ожидал, а Аркадий даже покраснел от
удовольствия.
– Однако позвольте, – заговорил Николай Петрович. – Вы все отрицаете, или,
выражаясь точнее, вы все разрушаете… Да ведь надобно же и строить.
– Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить.
– Современное состояние народа этого требует, – с важностью прибавил Аркадий, – мы
должны исполнять эти требования, мы не имеем права предаваться удовлетворению личного
эгоизма.
Эта последняя фраза, видимо, не понравилась Базарову; от нее веяло философией, то
есть романтизмом, ибо Базаров и философию называл романтизмом; но он не почел за
нужное опровергать своего молодого ученика.
– Нет, нет! – воскликнул с внезапным порывом Павел Петрович, – я не хочу верить, что
вы, господа, точно знаете русский народ, что вы представители его потребностей, его
стремлений! Нет, русский народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит
предания, он – патриархальный, он не может жить без веры…
– Я не стану против этого спорить, – перебил Базаров, – я даже готов согласиться, что в
этом вы правы.
– А если я прав…
– И все-таки это ничего не доказывает.
– Именно ничего не доказывает, – повторил Аркадий с уверенностию опытного
шахматного игрока, который предвидел опасный, по-видимому, ход противника и потому
нисколько не смутился.
– Как ничего не доказывает? – пробормотал изумленный Павел Петрович. – Стало
быть, вы идете против своего народа?
– А хоть бы и так? – воскликнул Базаров. – Народ полагает, что когда гром гремит, это
Илья пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом –
он русский, а разве я сам не русский?
– Нет, вы не русский после всего, что вы сейчас сказали! Я вас за русского признать не
могу.
– Мой дед землю пахал, – с надменною гордостию отвечал Базаров. – Спросите любого
из ваших же мужиков, в ком из нас – в вас или во мне – он скорее признает
соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете.