Page 11 - Преступление и наказание

нищету и бесправие, но и вызывает к жизни, в качестве их необходимого духовного
дополнения, в мозгу людей различного рода фантастические «идеи» и идеологические
иллюзии, не менее гнетущие, давящие и кошмарные, чем внешняя сторона жизни столицы.
Внимание Достоевского-художника и мыслителя к этой, более сложной, «фантастической»
стороне жизни большого города позволило ему соединить в «Преступлении и наказании» и
последующих его романах скупые и точные картины повседневной, «прозаической»,
будничной действительности с таким глубоким ощущением ее социального трагизма, такой
философской масштабностью образов и силой проникновения в «глубины души
человеческой», какие лишь редко встречаются в мировой литературе.
Авторы предшествовавших Достоевскому философских романов обычно
ограничивались в них изложением «готовых», сложившихся философских идей. Достоевский
же показывает, как «идея» его героя с силой необходимости рождается из жизни, как она
возникает в мозгу человека под влиянием его каждодневного бытия, истории человечества,
положения широких масс людей, практики и опыта отдельной личности. И затем он поверяет
эту идею практикой, опытом, мыслью и чувством, совестью героя.
«Идея» Раскольникова в понимании автора романа — не случайный вывих
индивидуальной мысли одного человека. Это — крайняя, сознательная форма выражения
исканий многих «униженных и оскорбленных» в мозгу одной, отдельной личности.
Совершая свое преступление, Раскольников выступает не только от своего лица, но и от лица
множества обиженных жизнью людей, испытывает «про и контра» одного из возможных
путей изменения общественной жизни. Мысль Раскольникова выражает настроение многих
тысяч, но сгущенное до степени мысли одного человека. Настроение это включает и
отчетливое понимание реального положения многих тысяч людей, приниженных до степени
«вши», и сознание несправедливости существующего положения вещей, и ощущение
бесконечной сложности личных попыток его изменить, и сознание невозможности
покориться и терпеть, и горделивую мечту о собственном избранничестве. Отсюда огромная
философская напряженность, сила и масштабность переживаний героя.
«Преступление и наказание» было воспринято многими уже в момент своего появления
как один из величайших психологических романов мировой литературы, и за Достоевским со
времени выхода в свет этого романа прочно утвердилась слава писателя-психолога.
В отличие от романистов предшествующего периода, Достоевский, так же как Толстой,
не ограничивается изображением общих контуров душевных процессов, их начального и
конечного этапов. Писатель стремится с наибольшей возможной полнотой показать самое
течение мыслей и чувств своего героя, изобилующее неожиданными и сложными
поворотами, богатое причудливыми сцеплениями и ассоциациями идей, нередко
протекающее в пределах одного и того же замкнутого круга и вместо искомого выхода
приводящее в конце концов мысль обратно к ее исходному пункту.
Рассказывая о поступках и переживаниях Раскольникова, Достоевский, хотя и ведет
изложение от автора, но при этом все время сознательно так строит рассказ, как построил бы
его сам главный герой. Вот Раскольников спускается по лестнице. Он вышел из своей
каморки. Он незаметно прокрадывается мимо двери квартирной хозяйки, думая в это время о
своем долге за квартиру и переживая связанное с этим чувство унижения. Ему в голову
приходит мысль о странности того, что, решившись на преступление, он в то же время не
смог освободиться от страха перед хозяйкой. Здесь каждая фраза, каждый последующий
«кадр» рассказа соответствуют тому, как события преломляются в сознании Раскольникова.
Автор и герой как бы сливаются друг с другом. Читатель следит за ходом событий, и в то же
время он воспринимает их в той последовательности, в свете тех мыслей и чувств, какие они
вызывали у героя.
Рисуя события не с точки зрения постороннего, внешнего наблюдателя, но как бы
пропуская их через восприятие Раскольникова, Достоевский анализ людей и обстоятельств,
попадающих в поле зрения героя, сливает воедино с анализом его субъективных идей и
нравственных переживаний. Рассказ, ведущийся в третьем лице, насыщается интонациями