Page 167 - СКАЗКИ

жесткий, плотоядный; у нее – глазки томные, влажные, взор – доброжелательный,
приглашающий к доверию. У ксендзов такие умильные глаза бывают, когда они соберутся,
ad majorem Dei gloriam note_210, в совести у пасомого пошарить. Или вот у чиновников,
которым доверено, под величайшим секретом, праздничные наградные списки набело
переписать, и они, чтобы всех обнадежить и в то же время, государственную тайну
соблюсти, начинают всем одинаково улыбаться.
Кто бы подумал, что это изображение принадлежит одной из тех гиен, о которых с
древних времен сложилась такая нехорошая репутация?!
Древние видели в гиене нечто сверхъестественное и приписывали ей силу волшебных
чар. Этот взгляд на гиену, в значительной мере, господствует и поныне между аборигенами
тех стран, где привитают эти животные. Судя по рассказам Брэма note_211, местные арабы
верят, что человек сходит с ума от употребления мозга гиены и что колдуны пользуются
этим, чтобы вредить ненавистным им людям. Мало того: арабы убеждены, что гиены не что
иное, как замаскированные волшебники, которые днем являются в виде людей, а ночью
принимают образ зверя, на погибель праведных душ.
Очевидно, россказни эти столь же мало правдоподобны, как и та басня, которую я
слышал от одной купчихи в Замоскворечье: «Знаю-де я гиену, которая днем в человеческом
виде дорогих гостей принимает, а чуть смеркнется, берется за перо и начинает – в гиенском
образе – газету писать…» Какой вздор!
Впрочем, о полосатой гиене Брэм отзывается довольно снисходительно, хотя,
разумеется, особенных добродетелей за ней не видит. Но ведь у зверей вообще ни
добродетелей, ни пороков не водится, а водятся только свойства. Самый вой полосатой
гиены, по свидетельству Брэма, далеко не так противен, как рассказывают, – и нередко он
забавлялся, слушая его. Наоборот, вой пятнистой гиены имеет, действительно, характер
«какого-то ужасного хохота, который всякой верующей душе, с живым воображением, легко
приписать дьяволу и его адской компании». Так что ежели, читая, например, куранты, вы
слышите страшный хохот, «который можно приписать дьяволу», то знайте, что он
принадлежит пятнистой гиене и что эта разновидность гиены есть самая опасная и
ненавистная из всех.
Об этой гиенской особи у Брэма никаких сведений нет, но нужно вообще заметить, что
его рассказ о гиенах несколько спутан. И, очевидно, эта спутанность происходит именно
оттого, что тип гиены-оборотня как будто ускользнул от него. К счастию, он не ускользнул
от той замоскворецкой купчихи, о которой я упомянул выше и которая, положительно,
видела такую гиену собственными глазами.
– Посмотреть на нее-милушка! – рассказывала она, – а как начнет она хрюкать да
хохотать… хохочет-хохочет, да вдруг как захныкает… Господи, спаси и помилуй!
Тем не менее нет сомнения, что именно эту разновидность имеет Брэм в виду, когда
говорит, что гиены обладают отвратительно резким голосом, издают противный запах и при
еде поднимают такое кряхтение, крик и хохот, что суеверным людям вполне естественно
кажется, будто беснуются все черти ада. Сверх того, эта гиена нападает только на слабых,
спящих и беззащитных (а конечно, еще того лучше, коли жертва связана) и, кроме того,
нередко заходит днем в дома и уносит маленьких детей. Вообще дети – любимое лакомство
гиены-оборотня. Ночью она забирается в жилища мамбуков (одно из кафрских племен),
проходит мимо телят, не трогая их, и из-под одеял спящих матерей утаскивает детей.

note_210
Ad majorem Dei gloriam – (к вящей славе божией) - девиз Ордена иезуитов.

note_211
Судя по рассказам Брэма…– Из воспоминаний сына сатирика известно, что во время работы над сказками
Салтыков брал у В. И. Лихачева «Жизнь животных» Брэма, а затем сам «приобрел все произведения известного
зоолога» (Салтыков К– М. Интимный Щедрин. М.; Пгр., 1923. С. 15). Следы чтения Брэма прослеживаются и в
других сказках Салтыкова, особенно тех, где действуют птицы.