Page 118 - Война и мир 1 том

– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба-соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с
раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб-офицер тоном упрека, как человек, уже
несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал,
чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс-капитан, – обратился он к маленькому, грязному,
худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в
одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб-офицер, – вам бы,
кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без
сапог очень хороши будете. (Штаб-офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим
местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс-капитана Тушина. Молча и
улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими,
умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб-офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея,
видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он
смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб-офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное,
совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб-офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных
команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся
укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как
белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из-за вала невидимо кем беспрестанно
выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и
поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат,
беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и
тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [ Вот удовольствие лагеря, князь,] –
сказал дежурный штаб-офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь
Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб-офицер, указывая на самый высокий
пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться
от штаб-офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб-офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее
становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед
Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от
французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего-то. Но чем ближе
подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск.
Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали
людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать
руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили
балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша
рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В
одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и
ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на