Page 104 - Война и мир 2 том

особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга,
нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у
начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным
положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с
товарищем-немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по-немецки сказал: «Das soll mein
Weib werden», [ Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней.
Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и
сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала
представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение
графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и
добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам
так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были
очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала
везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто
никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только
потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и
я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А
теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в
Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии
и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это
неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и
маленькие средства. Это в наше время что-нибудь такое значит, не так ли? А главное она
прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот
другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и
эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал
Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро
языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его
мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в
семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была
не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны
замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало
любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф.
Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была
его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в
состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по
300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так
просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег
тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще
не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить
Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней
до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно
попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так
смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что
пришло ему в голову.