Page 143 - Война и мир 2 том

Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел
даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную,
низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки
стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще
и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела
чья-то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады,
чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке,
другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах
стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и
что-то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что-то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный
Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому
месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей,
ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из-за опушки выехал дравшийся охотник с
лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался
говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был
у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из-под наших гончих он травить будет! Да и сука-то моя мышастая поймала.
Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого
хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще
говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и
поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник-победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими
любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в
местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать
к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из-под чужих
гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не
зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел
его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно-взволнованный ехал теперь к нему,
крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные
действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого
барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя
стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно
желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял
бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать
охотника, позволившего себе травить из-под чужих собак, просит графа быть знакомым и
предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что-нибудь ужасное, в волнении ехала
недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним.
Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись,
сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про