Page 38 - Война и мир 2 том

II

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал
проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на
своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой,
несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как
вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма
сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно
и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным
причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване,
приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с
этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по
мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда
изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но
несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо-привлекательно действовали на
Пьера.
– Но если по каким-либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, –
то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески-нежной
улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и,
взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем
Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и
глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему
личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень
далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания
так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором
вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ
мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините
меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть
печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал
Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более
поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может
достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от
праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть
достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал
Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач,
державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка,
пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не