Page 104 - Война и мир 3 том

Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она
по-французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать
пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей
Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего-то ужас-
ного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с
известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не про-
дать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка
должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее,
тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из
знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых
одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой
воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который
должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился
по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitôt que Leppich sera prêt, composez lui un équipage pour sa nacelle d'hommes sûrs et
intelligents et dépêchez un courrier au général Koutousoff pour l'en prévenir. Je l'ai instruit de la
chose.
Recommandez, je vous prie, à Leppich d'être bien attentif sur l'endroit où il descendra la
première fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable
qu'il combine ses mouvements avec le général-en-chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных
людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько
внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки
врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу
у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обви-
ненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно
стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле.
Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С
испуганно-болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протол-
кался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, куп-
цов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что проис-
ходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись,
пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать
камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрос-
лые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы
заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей-то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал
сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный