Page 109 - Война и мир 3 том

рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся
доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавале-
ристы-песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы
вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И,
еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца.
Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер,
было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников-кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с груст-
ной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем
народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на
неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул голо-
вой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встре-
чая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотрев-
шие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему.
Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу
Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего
на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение
участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал
он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все-таки знает вас и примет
милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что-
то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей-богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному
командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым
числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров,
ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь,
так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых,
которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обре-
ченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.