Page 148 - Война и мир 3 том

И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле
всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и нико-
гда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих
поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего
человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих
поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра
и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувечен-
ными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится
русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного
француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что
le champ de bataille a été superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было
пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он
намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eût dû être la plus populaire des temps modernes: c'était celle du bon
sens et des vrais intérêts, celle du repos et de la sécurité de tous; elle était purement pacifique et
conservatrice.
C'était pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la sécurité. Un nouvel
horizon, de nouveaux travaux allaient se dérouler, tout plein du bien-être et de la prospérité de tous.
Le système européen se trouvait fondé; il n'était plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congrès et ma sainte-
alliance. Ce sont des idées qu'on m'a volées. Dans cette réunion de grands souverains, nous eussions
traités de nos intérêts en famille et compté de clerc à maître avec les peuples.
L'Europe n'eût bientôt fait de la sorte véritablement qu'un même peuple, et chacun, en
voyageant partout, se fût trouvé toujours dans la patrie commune. Il eût demandé toutes les rivières
navigables pour tous, la communauté des mers, et que les grandes armées permanentes fussent
réduites désormais à la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse,
j'eusse proclamé ses limites immuables; toute guerre future, purement défensive; tout agrandissement
nouveau antinational. J'eusse associé mon fils à l'Empire; ma dictature eût fini, et son règne
constitutionnel eût commencé…
Paris eût été la capitale du monde, et les Français l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent été consacrés, en compagnie de l'impératrice et
durant l'apprentissage royal de mon fils, à visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos
propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de
toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была
война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была
чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый
горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система
европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой кон-
гресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих
государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец
с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий,
путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.