Page 145 - Война и мир 3 том

– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шед-
ших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин,
заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из-за носилок, в которые глубоко ушла его
голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный
пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на
краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи
слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, пере-
летали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, сто-
яли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными
лицами, стояли толпы солдат-носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоря-
жавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и
пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось
перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка
выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Ране-
ные, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили
водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязан-
ных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь
Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня,
черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух
шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с
обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер-офицер. Он был ранен в голову
и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя чер-
ными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в
тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел
на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А
что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что-
то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».

XXXVII

Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками,
в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал
сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше
раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо
и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и
велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер
споласкивал что-то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке.
Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его.