Page 165 - Война и мир 3 том

– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manqué
parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что
он мне не сдержал слова.]
– Comtesse à tout péché miséricorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал,
входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил
на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред
появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не
знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (кото-
рый ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти
замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его
исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель
сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie
Hélène».
[ «Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг
ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском
поле.

VIII

Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с
толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав
кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее
из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям
жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он
чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но
этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон
было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда
странно-равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя
и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег
и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему
казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он
не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев,
поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили
в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом
дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на
Пьера, и разговаривали между собой.