Page 166 - Война и мир 3 том

– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим
вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только
скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое обществен-
ное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по-настоящему ополченный офи-
цер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее,
деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое
ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда-либо ел. В то время как он
жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо
его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо-то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вме-
сте с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую город-
скую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу
под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии
потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его
отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал
Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же
вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали
другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему
какой-то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и,
укрывшись с головой, лег в свою коляску.

IX

Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с
ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны,
крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охва-
тило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из-под шинели. Все было тихо на дворе.
Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой-то денщик. Над
головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения,