Page 224 - Война и мир 3 том

Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто-нибудь
помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оста-
вили!.. Сгорела! О-о-оо! для того я тебя леле… О-о-оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для
того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то
больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе
нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец.
Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Заго-
релось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в
том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все
пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О-о-о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое
милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его
женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое
успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и
этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из-за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми
ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока.
Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел
за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма.
Языки пламени кое-где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожа-
ром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что-то окружавшим его. Пьер,
сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты
остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка
перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в
ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом
заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло
и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из-под отвер-
стий окон и из-под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О-о-ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была.
Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о-ох! – завыла Аниска при
виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг фли-
геля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и
около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, тас-
кавшие что-то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отни-
мая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавли-
ваться на этой мысли.