Page 151 - Война и мир 4 том

рушимо правильная жизнь с обычными занятиями, чаями, завтраками, обедами, ужинами из
домашней провизии.

IX

Выл канун зимнего Николина дня, 5-е декабря 1820 года. В этот год Наташа с детьми
и мужем с начала осени гостила у брата. Пьер был в Петербурге, куда он поехал по своим
особенным делам, как он говорил, на три недели, и где он теперь проживал уже седьмую. Его
ждали каждую минуту.
5- го декабря, кроме семейства Безуховых, у Ростовых гостил еще старый друг Николая,
отставной генерал Василий Федорович Денисов.
6- го числа, в день торжества, в который съедутся гости, Николай знал, что ему придется
снять бешмет, надеть сюртук и с узкими носками узкие сапоги и ехать в новую построенную
им церковь, а потом принимать поздравления и предлагать закуски и говорить о дворянских
выборах и урожае; но канун дня он еще считал себя вправе провести обычно. До обеда Нико-
лай поверил счеты бурмистра из рязанской деревни, по именью племянника жены, написал два
письма по делам и прошелся на гумно, скотный и конный дворы. Приняв меры против ожида-
емого на завтра общего пьянства по случаю престольного праздника, он пришел к обеду и, не
успев с глазу на глаз переговорить с женою, сел за длинный стол в двадцать приборов, за кото-
рый собрались все домашние. За столом были мать, жившая при ней старушка Белова, жена,
трое детей, гувернантка, гувернер, племянник с своим гувернером, Соня, Денисов, Наташа, ее
трое детей, их гувернантка и старичок Михаил Иваныч, архитектор князя, живший в Лысых
Горах на покое.
Графиня Марья сидела на противоположном конце стола. Как только муж сел на свое
место, по тому жесту, с которым он, сняв салфетку, быстро передвинул стоявшие перед ним
стакан и рюмку, графиня Марья решила, что он не в духе, как это иногда с ним бывает, в
особенности перед супом и когда он прямо с хозяйства придет к обеду. Графиня Марья знала
очень хорошо это его настроение, и, когда она сама была в хорошем расположении, она спо-
койно ожидала, пока он поест супу, и тогда уже начинала говорить с ним и заставляла его
признаваться, что он без причины был не в духе; но нынче она совершенно забыла это свое
наблюдение; ей стало больно, что он без причины на нее сердится, и она почувствовала себя
несчастной. Она спросила его, где он был. Он отвечал. Она еще спросила, все ли в порядке по
хозяйству. Он неприятно поморщился от ее ненатурального тона и поспешно ответил.
«Так я не ошибалась, – подумала графиня Марья, – и за что он на меня сердится?» В
тоне, которым он отвечал ей, графиня Марья слышала недоброжелательство к себе и желание
прекратить разговор. Она чувствовала, что ее слова были неестественны; но она не могла удер-
жаться, чтобы не сделать еще несколько вопросов.
Разговор за обедом благодаря Денисову скоро сделался общим и оживленным, и графиня
Марья не говорила с мужем. Когда вышли из-за стола и пришли благодарить старую графиню,
графиня Марья поцеловала, подставляя свою руку, мужа и спросила, за что он на нее сердится.
– У тебя всегда странные мысли; и не думал сердиться, – сказал он.
Но слово всегда отвечало графине Марье: да, сержусь и не хочу сказать.
Николай жил с своей женой так хорошо, что даже Соня и старая графиня, желавшие
из ревности несогласия между ними, не могли найти предлога для упрека; но и между ними
бывали минуты враждебности. Иногда, именно после самых счастливых периодов, на них нахо-
дило вдруг чувство отчужденности и враждебности; это чувство являлось чаще всего во вре-
мена беременности графини Марьи. Теперь она находилась в этом периоде.
– Ну, messieurs et mesdames, – сказал Николай громко и как бы весело (графине Марье
казалось, что это нарочно, чтобы ее оскорбить), – я с шести часов на ногах. Завтра уж надо