Page 47 - Война и мир 4 том

знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем
этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать,
даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами
и принялись стрелять. Орлов-Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.)] и
т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь,
выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда-то, но только не туда, куда им было
назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послыша-
лось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда-то назад. Проскакавшие адъютанты
и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого-то
бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда-нибудь.
«Куда-нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоз-
дали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который
в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место
и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было
совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым-Денисовым. Взвол-
нованный, огорченный неудачей и полагая, что кто-нибудь виноват в этом, Толь подскакал
к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует.
Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путани-
цами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в
бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже
другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не сооб-
ражая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел
прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему
было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих
солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.

VII

Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой
колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого про-
тив его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не
двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атако-
вать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, –
сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего
делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде
никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с
ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего
не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него
гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.