Page 9 - Война и мир 4 том

для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое
весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав
вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере
военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он
выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами
провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал
деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома
с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это
видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые,
здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые
рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу,
заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто-начисто выбрив-
шись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забав-
лялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) при-
нял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одоб-
ряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой
человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог
достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от
города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой.
По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал
губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поска-
кал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже
было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен,
все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист-холостяк, лошадиный
знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных
лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он гово-
рил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского,
Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной
дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика,
с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько
поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился
к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Пет-
ровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая
на это, съехались по-бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею,
что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что,
как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая-то особенная раз-
машистость – море по колено, трын-трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор,