Page 8 - Война и мир 4 том

ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем
тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил
как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majesté signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut
de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение
Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.

IV

В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние
губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представля-
ется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только
тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, опи-
сания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отече-
ству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется
это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того
времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того
времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени
значительнее общих интересов, что из-за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже)
интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий
ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти-то люди были самыми
полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством
хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот,
и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамо-
нова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая
до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о
настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и
лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог
быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа
познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий
роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять
его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было
в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и
мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожерт-
вовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о
Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следую-
щей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке-маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала
его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без
отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели
бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему
думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки,
и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не
мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается
участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом