Page 86 - Война и мир 4 том

они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то
в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах.
А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали сла-
живаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный
гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробо-
вал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, весе-
лее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торже-
ственные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались
голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии.
Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг,
жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему
наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся
водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву,
махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали
подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю,
приказал собираться.

XI

Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам.
Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног,
прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул
что-то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая прика-
зания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб
пробегал по спине, и во всем теле что-то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, раз-
бранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но
Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади
в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что-нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал
он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда
подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что-то шепо-
том с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Дени-
сов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с
своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усили-