Page 84 - Война и мир 4 том

шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут
или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте
он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных.
Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав,
мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Доло-
хов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рас-
смотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся
и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х

Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве
и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рас-
сказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из-за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу,
тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну,
так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки
и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал
и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев.
Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей.
За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший
огонь. Казаки и гусары не все спали: кое-где слышались, вместе с звуком падающих капель и
близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто-
то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь,
которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к
французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он
ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез
с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из-под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое-как, не
приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся
солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?