Page 133 - Двенадцать стульев

Гаврила письма разносил...

История о Гавриле была заключена в семьдесят две строки. В конце стихотворения
письмоносец Гаврила, сраженный пулей фашиста, все же доставляет письмо по адресу.

— Где же происходило дело? — спросили Ляписа. Вопрос был законный. В СССР нет
фашистов, за границей нет Гаврил, членов союза работников связи.

— В чем дело? — сказал Ляпис. — Дело происходит, конечно, у нас, а фашист переодетый.
— Знаете, Трубецкой, напишите лучше нам о радиостанции.

— А почему вы не хотите почтальона?
— Пусть полежит. Мы его берем условно.
Погрустневший Никифор Ляпис-Трубецкой пошел снова в «Герасим и Муму». Наперников
уже сидел за своей конторкой. На стене висел сильно увеличенный портрет Тургенева, а
пенсне, болотных сапогах и с двустволкой наперевес. Рядом с Наперниковым стоял
конкурент Ляписа — стихотворец из пригорода.
Началась старая песня о Гавриле, но уже с охотничьим уклоном. Творение шло под
названием: «Молитва браконьера». Гаврила ждал в засаде зайца,

Гаврила зайца подстрелил.
— Очень хорошо! — сказал добрый Наперников. Вы, Трубецкой, в этом стихотворении
превзошли самого Энтиха. Только нужно кое-что исправить. Первое — выкиньте с корнем
«молитву».
— И зайца, — сказал конкурент.

— Почему же зайца? — удивился Наперников.

— Потому что не сезон.
— Слышите, Трубецкой, измените и зайца. Поэма в преображенном виде носила
название. «Урок браконьеру», а зайцы были заменены бекасами. Потом оказалось, что
бекасов летом тоже не стреляют. В окончательной форме стихи читались: Гаврила ждал в
засаде птицу.

Гаврила птицу подстрелил...

И т. д.
После завтрака в столовой Ляпис снова принялся за работу. Белые брюки мелькали в
темноте коридоров. Он входил в редакции и продавал многоликого Гаврилу.

В «Кооперативную флейту» Гаврила был сдан под названием «Эолова флейта». Служил
Гаврила за прилавком.

Гаврила флейтой торговал...

Простаки из толстого журнала «Лес, как он есть» купили у Ляписа небольшую поэму «На
опушке». Начиналась она так: Гаврила шел кудрявым лесом,

Бамбук Гаврила порубал.

Последний за этот день Гаврила занимался хлебопечением. Ему нашлось место в редакции
«Работника булки». Поэма носила длинное и грустное название: «О хлебе, качестве
продукции и о любимой». Поэма посвящалась загадочной Хине Члек. Начало было
попрежнему эпическим: Служил Гаврила хлебопеком,