Page 158 - Двенадцать стульев

погружались в лихорадочные рассуждения, Неиграющие переводили взоры за
гроссмейстером. Единственный в городе фотолюбитель уже взгромоздился было на стул и
собирался поджечь магний, но Остап сердито замахал руками и, прервав свое течение
вдоль досок, громко закричал:
— Уберите фотографа! Он мешает моей шахматной мысли!

«С какой стати оставлять свою фотографию в этом жалком городишке. Я не люблю иметь
дело с милицией», — решил он про себя.
Негодующее шиканье любителей заставило фотографа отказаться от своей попытки.
Возмущение было так велико, что фотографа даже выперли из помещения. На третьем
ходу выяснилось, что гроссмейстер играет восемнадцать испанских партий. В остальных
двенадцати черные применили хотя и устаревшую, но довольно верную защиту Филидора.
Если б Остап узнал, что он играет такие мудреные партии и сталкивается с такой
испытанной защитой, он крайне бы удивился. Дело в том, что великий комбинатор играл в
шахматы второй раз в жизни.
Сперва любители, и первый среди них — одноглазый, пришли в ужас. Коварство
гроссмейстера было несомненно.

С необычайной легкостью и безусловно ехидничая в душе над отсталыми любителями
города Васюки, гроссмейстер жертвовал пешки, тяжелые и легкие фигуры направо и
налево. Обхаянному на лекции брюнету он пожертвовал даже ферзя. Брюнет пришел в
ужас и хотел было немедленно сдаться, но только страшным усилием воли заставил себя
продолжать игру.
Гром среди ясного неба раздался через пять минут.
— Мат! — пролепетал насмерть перепуганный брюнет. — Вам мат, товарищ
гроссмейстер.

Остап проанализировал положение, позорно назвал «ферзя» «королевой» и высокопарно
поздравил брюнета с выигрышем. Гул пробежал по рядам любителей.

«Пора удирать», — подумал Остап, спокойно расхаживая среди столов и небрежно
переставляя фигуры.

— Вы неправильно коня поставили, товарищ гроссмейстер, — залебезил одноглазый. —
Конь так не ходит.
— Пардон, пардон, извиняюсь, — ответил гроссмейстер, — после лекции я несколько
устал.
В течение ближайших десяти минут гроссмейстер проиграл еще десять партий.

Удивленные крики раздавались в помещении клуба «Картонажник». Назревал конфликт.
Остап проиграл подряд пятнадцать партий, а вскоре еще три. Оставался один одноглазый.
В начале партии он от страха наделал множество ошибок и теперь с трудом вел игру к
победному концу. Остап, незаметно для окружающих, украл с доски черную ладью и
спрятал ее в карман.

Толпа тесно сомкнулась вокруг играющих.
— Только что на этом месте стояла моя ладья! — закричал одноглазый, осмотревшись, — а
теперь ее уже нет!
— Нет, значит, и не было! — грубовато ответил Остап.

— Как же не было? Я ясно помню!
— Конечно, не было!

— Куда же она девалась? Вы ее выиграли?
— Выиграл.

— Когда? На каком ходу?