Page 159 - Двенадцать стульев

— Что вы мне морочите голову с вашей ладьей? Если сдаетесь, то так и говорите!
— Позвольте, товарищи, у меня все ходы записаны!
— Контора пишет, — сказал Остап.

— Это возмутительно! — заорал одноглазый. — Отдайте мою ладью.

— Сдавайтесь, сдавайтесь, что это за кошки-мышки такие!
— Отдайте ладью!
С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление смерти подобно, зачерпнул в
горсть несколько фигур и швырнул их в голову одноглазого противника.

— Товарищи! — заверещал одноглазый. — Смотрите все! Любителя бьют!
Шахматисты города Васюки опешили. Не теряя драгоценного времени, Остап швырнул
шахматной доской в лампу и, ударяя в наступившей темноте по чьим-то челюстям и лбам,
выбежал на улицу. Васюкинские любители, падая друг на друга, ринулись за ним.
Был лунный вечер. Остап несся по серебряной улице легко, как ангел, отталкиваясь от
грешной земли. Ввиду несостоявшегося превращения Васюков в центр мироздания,
бежать пришлось не среди дворцов, а среди бревенчатых домиков с наружными ставнями.
Сзади неслись шахматные любители.

— Держите гроссмейстера! — ревел одноглазый.
— Жулье! — поддерживали остальные.

— Пижоны! — огрызался гроссмейстер, увеличивая скорость.
— Караул! — кричали изобиженные шахматисты. Остап запрыгал по лестнице, ведущей на
пристань. Ему предстояло пробежать четыреста ступенек. На шестой площадке его уже
поджидали два любителя, пробравшиеся сюда окольной тропинкой прямо по склону. Остап
оглянулся. Сверху катилась собачьей стаей тесная группа разъяренных поклонников
защиты Филидора. Отступления не было. Поэтому Остап побежал вперед.
— Вот я вас сейчас, сволочей! — гаркнул он храбрецам-разведчикам, бросаясь с пятой
площадки.
Испуганные пластуны ухнули, перевалились за перила и покатились куда-то в темноту
бугров и склонов. Путь был свободен.
— Держите гроссмейстера! — катилось сверху. Преследователи бежали, стуча по
деревянной лестнице, как падающие кегельные шары.

Выбежав на берег, Остап уклонился вправо, ища глазами лодку с верным ему
администратором.

Ипполит Матвеевич идиллически сидел в лодочке. Остап бухнулся на скамейку и яростно
стал выгребать от берега. Через минуту в лодку полетели камни. Одним из них был подбит
Ипполит Матвеевич. Немного повыше вулканического прыща у него вырос темный желвак.
Ипполит Матвеевич упрятал голову в плечи и захныкал.
— Вот еще шляпа! Мне чуть голову не оторвали, и я ничего: бодр и весел. А если принять
во внимание еще пятьдесят рублей чистой прибыли, то за одну гулю на вашей голове —
гонорар довольно приличный.
Между тем преследователи, которые только сейчас поняли, что план превращения Васюков
в Нью-Москву рухнул и что гроссмейстер увозит из города пятьдесят кровных
васюкинских рублей, погрузились в большую лодку и с криками выгребали на середину
реки. В лодку набилось человек тридцать. Всем хотелось принять личное участие в
расправе с гроссмейстером. Экспедицией командовал одноглазый. Единственное его око
сверкало в ночи, как маяк.
— Держи гроссмейстера! — вопили в перегруженной барке.

— Ходу, Киса! — сказал Остап. — Если они нас догонят, не смогу поручиться за целость